Проша - [7]
— А меня зовут Ксана. Ксения! И ещё у меня масса прозвищ, но все они мне не нравятся… Вот только, пожалуй, Сеня…
— Как-как, Сеня? О, то, что надо! Так и будем тебя называть! Ты не против?
— Я — за! — с готовностью согласилась Ксения и прихлебнула ещё отварчику, а домовой скатился со стульчика и шаркнул лапой.
Весь он был не больше пятилетнего ребенка, с головы до пят покрыт густой темной шерстью, вот только физиономия не шерстяная — этакое кругленькое сморщенное личико. Посередине этого личика возле бугорков-щек и толстоватого носа горели ярко мерцающие глаза.
— Вы тут одни… живете? — поинтересовалась Сеня.
— Что значит одни? Нас, что, много?
— Просто я к вам «на вы» обратилась — так полагается.
— У кого это полагается? И куда полагается? Надо это срочно переложить! Будем «на ты» — и, пожалуйста, без этих глупостей… Понапридумают невесть что, потом в этой путанице барахтаются, хлюпают, ноют, а потом жалуются, что никакой жизни нет или что мир плохо придуман… Эх-хе-хе… да! Нет, пожалуйста, мне без фокусов, Колечка!
— А что такое Колечка? — полюбопытствовала Сеня, привстав с матраса, чтобы поставить на стол пустую кружку.
— Не что, а кто, — сурово ответствовал домовой, подливая ей в кружку отвару из старого закоптелого чайника, который он ловко выудил из-под фанерного ящика.
— Колечкой я буду называть тебя в минуты благости и душевного равновесия. Будешь у меня моя Колечка, и никто так звать тебя больше не будет. Это наш с тобой первый заговор. Ну как, нравится?
— Очень! А заговоры ещё будут?
— Не слышу обращения по имени…
— Пров Провыч… будут у нас ещё тайны?
— Можно просто Проша. А без заговоров и тайн нам никак нельзя — иначе ведь скучно — ты не находишь?
Он пробубнил это гнусавым своим голоском и, вновь соскользнув со стула, — а надо сказать, что все движения его были бесшумными, — приковылял к Сене и поправил на ней сбившийся плед.
— Пров Про… Проша, можно спросить?
— Не стесняйся!
— А что, обо всем можно спрашивать?
— А ты привыкла к тому, что не можно? Ох, бедная…
— Ага, не можно! Как это ты здорово сказал! Я хотела… ну, то есть… домовой — это кто? И как получилось, что рухнуло дерево и тебя придавило? И сколько тебе лет и всякое такое… ну, про домовых. Ты понимаешь?
— Было бы странно, дитя мое, если б не понимал! Ты обо мне, видимо, очень дурного мнения.
Проша насупился и отвернулся, фыркая и сопя. Сеня осторожно коснулась его густой мягкой шерсти и… рука прошла сквозь нее, как будто перед нею была пустота. Она испугалась и отдернула руку. А потом протянула её снова, пытаясь дотронуться до мясистого носа… носа не было. Ничего не было! То есть, было, конечно, но она не могла этого осязать…
А Проша в миг оказался у неё за спиной — он присел на краю матраса с противоположной стороны и гримасничал, растягивая рот до ушей, а руки, как в ускоренной съемке, росли на глазах… Вскочил, подпрыгнул, перекувырнулся через голову, вырос вдвое, втрое — чуть ли не до потолка, переплыл комнату, не касаясь пола, поскреб потолок — тот отозвался негромким, но внятным гулом, потом стал снижаться… комната накренилась… и Сеня не удержалась — вскрикнула, вернее скрипнула не своим голосом: «Мама!»
И тотчас стены и потолок заняли положенные им места, а домовой, смущенный и улыбающийся, сидел на корточках перед ней. Он был прежний домашний, уютный, маленький, он ласково сжимал обеими лапами её похолодевшую руку, он, потупясь, гнусавил какие-то ласковые слова, пыхтел, как еж, и многословно, сбивчиво извинялся…
— Колечка, ты прости меня, дурака! Это я от радости чудить начал — я ж ведь сколько лет тут в глуши сижу… Одиночество, понимаешь, штука скверная! Когда ни единой живой души, а только нежить одна… Ты мне верь, я тебя и пальцем не трону! Никогда даже пальчиком… вот, посмотри…
Он протянул к ней свои ладошки и она увидела, какие они маленькие и безобидные. Каждый коричневый кривенький пальчик был затянут сморщенной плотной кожицей, а вместо ногтей или когтей росли узенькие пучочки шерсти, словно колонковые кисточки.
— Видишь? Разве такими лапами можно причинить зло? Да, ни в жизнь! И не мое это дело, не люблю я этого… жуть как не люблю. Я могу, конечно, это правда, этого не отнять! Многое я могу учудить, Колечка, такое, что тебе и не снилось. Но зачем? Есть в этом смысл? Нет в этом смысла! К этому я давно пришел. Вот! И тебя вот встретил… да. Ты спрашивала, кто такой домовой? Отвечаю — дух. Скажу прямо — нечистый! Но к этому мы с тобой вернемся чуть погодя. Да. Обязательно! Потому что очень важно мне это. А духи — они могут в разных обличьях являться. Но сперва я тебе в своем показался. Такой я и есть! Что, не нравлюсь?
Он склонил голову набок, заглянул ей в глаза и такая мольба вдруг в них прочиталась, такая надежда, что Сеня не выдержала и кинулась к нему, позабыв, что перед нею дух и руки обнимут сейчас пустоту. Но… этого не случилось. Ее руки обнимали теплое и пушистое существо, вполне осязаемое и живое. Ей показалось даже, что она услышала как бьется где-то там, под этой густой мягкой шерстью сердце. Живое сердце!
— Прошенька, что ты… Я и не думала обижаться. Просто… мне стало немного не по себе. А ты… ты мне очень нравишься, просто ужасно, только… ты больше не пугай меня, Проша, пожалуйста!
В сборнике представлены два романа современной российской писательницы Елены Ткач. Героиня обоих романов – журналистка Вера Муранова – оказывается наследницей старинного итальянского рода, с которым связана вековая тайна.Любовь, борьба, страдания, путешествия, поиски сокровищ – все это в полной мере пережили герои Елены Ткач.
В сборнике представлены два романа современной российской писательницы Елены Ткач. Героиня обоих романов – журналистка Вера Муранова – оказывается наследницей старинного итальянского рода, с которым связана вековая тайна.Любовь, борьба, страдания, путешествия, поиски сокровищ – все это в полной мере пережили герои Елены Ткач.
Отправляясь на дачу, будьте готовы к встрече с неизвестным, — предостерегает Елена Ткач. Магия и нечистая сила, убийства и наркотики органично вплетены в сюжет романа. Что окажется сильнее: вера героев романа в единоначалие добра, великую силу любви или страх, боль, отчаяние?
Предлагаем первые главы неопубликованного романа Елены Ткач. Он посвящен даже не тем странностям, которые и по сей день связаны с именем Михаила Булгакова, а самому Михаилу Булгакову. Герои, стараясь осуществить постановку «Мастера и Маргариты» на студийной сцене, оказываются вовлеченными в круг самых невероятных событий. Они пытаются понять, что с ними происходит, и убеждаются: это невозможно, не приблизившись к пониманию личности самого Булгакова, к тому, что он хотел нам сказать в своем заговоренном романе — быть может, самом загадочном романе в истории русской культуры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборнике рассказов и повестей: «Настойчивый характер», «О нашем друге Рауфе», «Секрет Васи Перункова», «Абдуджапар», «Дорогие братья», «Подарок», рассказано о героической работе учащихся ремесленных училищ на фабриках и заводах в годы войны. Художник Евгений Осипович Бургункер.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Во второй книге дилогии Сеня с родными возвращается с дачи в Москву. С ними — и домовой Проша. Вера, надежда, любовь ведут семью к выходу из лабиринта.