Промежуточная станция - [26]

— Да, — проронил он задумчиво. Он поднял руку, чтобы коснуться ее плеча, однако рука остановилась на полпути. Так, с вытянутой в ее сторону рукой, он застыл перед ней.

— Жаль, — сказал он. — У вас теперь больше нет шансов на продвижение по служебной лестнице.

— На Севере для женщины тоже не было никаких шансов.

— Здесь все иначе. Есть масса возможностей улучшить свое положение. Но что делать с вами? Мне уже предлагали подыскать другую сотрудницу. Ваш муж по-прежнему не прошел регистрацию в городе. Он общается с подозрительными людьми, плюет на все предупреждения о необходимости встать на учет в иммиграционной службе. У нас повсюду свои информаторы. Мы имеем о нем самые точные сведения. Ему не долго придется безнаказанно испытывать наше терпение. Вне всякого сомнения, он как путы на ваших ногах, мешающие вам устроить свою жизнь. Он ведет себя безответственно по отношению к вам, равно как и к собственным детям. Впрочем, возможно… Для вас есть еще шанс заслужить снисхождение. Вам это известно?

— Нет, — сказала Мария. — Для нас здесь нет снисхождения. Вы это знаете, и мне это тоже известно.

— Этого вам не говорили.

— Это было ясно еще до того, как мы сюда попали.

— Здесь у каждого есть свой шанс. — Обербригадефюрер неожиданно обнял ее. — Разве это не шанс?

Мария уперлась кулаками в его грудь.

— Отпустите меня, — сказала она.

Обербригадефюрер сжал ее еще сильнее.

— Что ж, сопротивляйтесь. Мне это доставляет удовольствие. В этом вся жизнь. Порой очень хочется почувствовать жизнь непосредственно, открыто, жизнь, которую мы обычно прячем под замком. Когда она становится слишком громкой, то возникает один беспорядок и отвратительный хаос. Но иногда приятно, когда жизнь начинает шевелиться. Сопротивляйтесь!

Мария посмотрела ему прямо в лицо.

— Если вы позволите, я отправлюсь сейчас на обход.

Он отпустил ее так же неожиданно, как до этого схватил.

— Ступайте, — проговорил он. — Но вы проиграете борьбу, которую затеяли. А я буду стоять рядом и смотреть, поскольку все пойдет своим чередом.

— Да, — сказала Мария.

— Вы сошли с ума, если намерены продолжать.

— Да, — повторила Мария.

Обербригадефюрер сел за стол.

— Ну что ж, тогда… Вот ваш сегодняшний маршрут. А теперь идите. Посмотрим, что в конце концов весомее: жизнь или смерть.

— Поражение, — сказала Мария, — с данного момента весомее только поражение.

Она вышла через главный вход и некоторое время без цели слонялась по городу, прежде чем раскрыла служебное предписание и ознакомилась с маршрутом. Движение на улицах поутихло. Десять часов. В это время улицы за пределами центра города были безлюдны. Мария шла по направлению к кварталу, подлежащему санации, как было указано в предписании. Когда она вышла из Учреждения, она заметила, что за ней увязался мужчина, потом он исчез из ее поля зрения. Через какое-то время ей вновь показалось, что за ней следят. Она обернулась. Никого. И все же ощущение, что кто-то сопровождает ее как тень, не проходило. Пройдя еще три улицы, Мария убедилась, что права. Она повернула в обратном направлении, потом вошла в телефонную будку, набрала справочный номер службы точного времени. Человек, который шел за ней, купил газету и, уткнув в нее нос, стоял у киоска. Он делал вид, что читает. Откуда он? Из Учреждения? Из полиции? Из ИАС? Или он послан Роландом? Шпики, которых приставляло к ней Учреждение, чаще всего были туповатыми малыми и очень боялись, что она их обнаружит. Или же они двигались так, словно считали, что достаточно уже одного их присутствия, чтобы испугать преследуемого человека. Этот же вел слежку умело. У него были спокойные движения фланера, у которого в запасе впереди целый день и которому некуда торопиться.

Мария решила выяснить, кто же его к ней приставил. Сначала она набрала номер Учреждения и пожаловалась, что к ней приставили надзор. Но ей ответили, что люди из Учреждения сегодня за ней не следят. Потом она набрала номер телефона Геллерта. Их сразу соединили.

— Говорит Мария Савари, — сказала она. — Вы меня припоминаете?

— Да, слушаю вас. — Полковник был явно озадачен и не слишком доволен ее звонком.

— Я хочу обратиться к вам с жалобой, господин полковник. Вот уже целый час за мной следят ваши люди.

Геллерт закашлялся.

— Не понимаю.

— В Учреждении мне заявили, что это не их человек, значит, он ваш. Больше никто не имеет права устанавливать за мной наблюдение. Я ведь сообщила вам тогда все, что знала, и добавить мне больше нечего.

— В этом никто не сомневается, — осторожно сказал Геллерт.

— Видно, кто-то все же сомневается, — резко возразила Мария. — Как же иначе это объяснить? Если этот человек тотчас же не исчезнет, меня могут просто уволить.

Геллерту ничего не оставалось делать, как продолжать игру, затеянную Марией.

— Упаси Господи, — сказал он. — Уверяю вас, что полиция не предпринимает против вас никаких мер. Мы никогда бы не решились следить за служащей из Учреждения… Мы объявили розыск в соответствии с вашими показаниями, однако он, я должен сказать об этом, не принес пока результатов. Чем я могу быть вам еще полезен?..

Геллерт выругался про себя. Почему она звонит ему? Ей нужна помощь или она хочет о чем-то сообщить?