Прометей, том 10 - [199]
В 1849—1854 годах генерал-майор Фантон де Веррайон исполнял должность начальника штаба Отдельного Оренбургского корпуса. Здесь судьба столкнула его со ссыльным Тарасом Григорьевичем Шевченко.
7 января 1854 года к Фантону де Веррайону обратился комендант Новопетровского укрепления майор Усков с просьбой разрешить рядовому Шевченко «нарисовать масляными красками запрестольный образ на свой счёт» для одной из церквей. Дело было в том, что «строжайший надзор» требовал не только чтобы от Шевченко «ни под каким видом не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений», но и чтобы ему было запрещено «писать и рисовать»[956].
Очевидно, Фантон де Веррайон поддержал ходатайство начальника Шевченко, так как доложил его корпусному командиру В. А. Перовскому.
Человек, который общался в ссылке с Пушкиным, понимал, что поэтов надо беречь, подходить к ним с особыми мерками, не считать их политическими преступниками за правдивые произведения. Однако 16 апреля 1854 года Фантон должен был передать Ускову, что «его высокопрев-ство не изволил изъявить согласия…»[957].
Так, гуманная поддержка скромной просьбы ссыльного художника разбилась о «строгость» верноподданного генерала.
В 1856 году Фантон де Веррайон участвовал в комиссии по разграничению отошедшей по Парижскому договору части Бессарабии, после чего 5 лет (с 1857 по 1862 год) был губернатором этого края. При Фантоне в Кишинёве была открыта Публичная библиотека. Заслуживает внимания намерение губернатора издавать на молдавском и русском языках литературный журнал «Звездочка р. Прута» (1858 год) со следующими отделами:
1. История, статистика, топография. 2. Беллетристика, повести, рассказы, стихотворения. 3. Критика и библиография. 4. Смесь.
Издание журнала не было разрешено Александром II; новороссийский и бессарабский генерал-губернатор граф Строганов, министры народного просвещения и иностранных дел Е. П. Ковалевский и А. М. Горчаков отрицательно отнеслись к «просвещённой заботливости генерала Фантона де Веррайона» из боязни осложнить отношения с соседними странами[958].
Михаил Львович Фантон де Веррайон умер в Петербурге 23 ноября 1887 года.
Теперь, узнав, что и в поздние годы, годы тяжёлой реакции, когда иные из друзей молодости Пушкина отступали от своих прежних идеалов, Фантон был поборником элементарных прав человека, ратовавшим за освобождение крестьян, бесстрашно высказывавшим свои мнения царю, хлопотавшим об уважении личности «рядового из политических преступников», мы понимаем, чем он в юности мог заинтересовать поэта.
II. Тардан
16 декабря 1821 года Пушкин посетил швейцарскую колонию Шабо (в 6 верстах от Аккермана) и её учредителя — естествоиспытателя Тардана. По свидетельству Липранди, сопровождавшего поэта, «Тардан очень ему понравился, а Пушкин Тардану, удовлетворявшему бесчисленным вопросам моего спутника. Мы пробыли часа два и взяли Тардана с собой обедать к Непенину»[959] — полковому командиру, впоследствии декабристу.
В ноябре 1821 года начальник главного штаба П. М. Волконский запрашивал наместника Инзова о масонских ложах Бессарабии и лицах, причастных к ним. Он предлагал Инзову не позволять им «учреждать какие-либо ложи, или тайные скопища»[960].
В ответе Инзова наряду с благожелательным отзывом о Пушкине сообщается о Тардане: «Тардан тот самый швейцарец, который ходатайствует о поселении швейцарской колонии близ Аккермана и ожидает утверждения плана сего поселения, представленного от меня г. министру внутренних дел. Он временно был в Кишинёве у меня на весьма короткое время по своему делу и, следуя совету моему, живёт с самого прибытия в Аккермане для узнания качества произрастающего там винограда, выделкою из оного вина по их методе и открытия трав, в тех местах растущих, чем он и занимался»[961].
Пушкин был, по-видимому, знаком с Тарданом ещё до посещения Аккермана. Они должны были встречаться у Инзова в Кишинёве и в масонской ложе «Овидий».
О чём беседовал поэт с естествоиспытателем, какие «бесчисленные вопросы» задавал ему? Луи Венсен Тардан (1787—1836), известный на родине своими опытами по разведению винограда, приехал в Кишинёв осенью 1820 года из Швейцарии. Отсюда он писал своим соотечественникам, убеждая их «не искать счастья в пустынях и лесах Северной Америки, а спешить на плодоносные земли Новой России, где виноградные лозы, персики и шелковица поспевают и рано, и с большим успехом»[962].
Вскоре по его вызову (в конце 1822 года) приехало ещё несколько семей. Сам Тардан свидетельствует об этом в своём письме к неизвестному адресату от 17 февраля 1823 года: «По приезде нашем в Кишинёв, столицу Бессарабии, губернатор, почтенный Инзов, принял нас как своих детей. Он пожелал побеседовать с самыми незначительными из нас и проявил ко всем живой интерес, а так как тогда был конец года, то он отдал приказание, чтобы нас устроили на квартирах у частных лиц, в Аккермане, где мы и провели ту суровую зиму»[963].
Колонистов наделили землёй — до 10 гектаров на семью.
Иван Карлович Тардан (как стал именоваться в Бессарабии Луи Венсен Тардан), а позднее его сын К. И. Тардан много и упорно трудились — они были строителями и землемерами, механиками, виноградарями, садовниками, виноделами.
