Проклятие императорского дома - [54]

Вообще-то отсюда отлично просматривался весь парк, так что в каждой башенке в любое время суток дежурил маг, в обязанности которого входило в том числе и поднять тревогу в случае Прорыва.

Вместе эти четверо магов могли накрыть площадку общим щитом за половину секунды: на случай, если выпущенный на арену для тренировок монстр пробьет штатный щит арены и устремится прямиком к Великому Хранителю Ганаи.

Или если монстр вдруг объявится в Парке.

Не бывает непробиваемых барьеров, вот чему научила Дворец Алая Луна. Но и лишних барьеров не бывает тоже.

Так как детей на встречах положено развлекать, Император кроме Амелы и Геды с Цесином взял с собой еще и пакет живых саблесверчиков, на которых пообещал Амеле приманить красивых птичек. Амеле саблесверчики очень нравились, они смешно стрекотали и брыкались длинными суставчатыми ножками в своем бумажном пакете.

Она подергала отца за рукав, отобрала пакет. Соскользнула с каменной скамьи, где сидела подле отца, и вытащила себе одного, беззаботно брякнув пакет обратно на скамью. Потом разжала кулак и осторожно посадила избранного саблесверчика на каменную плитку, которой была вымощена площадка, и стала смотреть, как высоко эта серая штука прыгает.

Длинные ноги распрямлялись со звонким металлическим звуком… типа «звеньк!». Потому их и звали саблесверчиками. А еще потому что ножки были похожи на сабельки.

— Валиб умер в камере. Я взял на себя смелость не допустить дворцового за-аместителя главного лекаря и запросить вместо этого человека из Горнявской Канцелярии. Тот пока-а возится. — Цесин нервно теребил свой оранжевый шейный платок.

Сегодня на нем был великолепнейший пурпурный жилет, и вышитых на нем блестками птичек Амелу так и тянуло потрогать. Она отвлеклась от сверчика, взобралась на скамейку и потянулась к особенно красивой птичке у Цесина на кармашке.

— И что, кто убийца? Мой сын?

Император машинально придержал Амелу за бант на платье, чтобы та не свалилась.

— Сомневаюсь, милорд.

— Горнявка подтвердила? Просто отдай ей платок.

— Пока нет, но, смею заметить, хоть я и не специа-алист: никогда не видел у умерших от удара тупым предметом по голове синей пены изо рта.

Цесин протянул Амеле апельсиново-желтое шелковое великолепие, до того попусту торчавшее у него из нагрудного кармана. Амела приняла и замерла в восхищении.

А потом сунула в рот краешек, чтобы попробовать на зуб. Вдруг правда апельсинка?

Некоторые рефлексы ее детского тела были неистребимы.

Амела упихала подарок Цесина в кармашек, специально подшитый на ее пышном платьице, села рядом с отцом и заболтала ногами. Саблесверчик вспрыгнул на краешек скамейки и потер ножку о ножку.

Сегодня был замечательный, теплый и безоблачный день. Самое то, чтобы сидеть с папой и болтать ногами.

— Да, веский довод.

Отец наконец расслабил плечи. Со стороны незаметно, но Амела кожей почувствовала, как перестали гудеть напряженные мышцы.

— Ты думаешь, мне все-таки стоит лично его выслушать?

— Я не могу вам ука-азывать, милорд. Но… — Цесин бросил тревожный взгляд на жену.

— Посмею сказать, милорд, — сухо сказала Геда, — что, когда наша младшая дочь в пять лет начала кусаться, мы наняли ей няньку, которая смогла уделять ей надлежащее внимание. Но у нас нет опыта с детьми, которые привлекают внимание с помощью ударов канделябром по затылку в свои пятнадцать.

— Намекаешь, что нужна не нянька?

Геда прямо посмотрела Императору в глаза.

— Намекаю, что тебе придется его выслушать, Юсир. И побыстрее, ты тянешь уже вторые сутки. — она едва заметно шевельнула пальцами, как делала, когда у нее кончались слова.

Вместо нее вступил Цесин.

— Милорд, если исходить из того, что Валиб па-агиб в своей камере, и из того, что осколки кувшина таинственным образом растворились в небытии, вместо того, чтобы отправиться хотя бы в Тайную Канцелярию, как предписано, кронпринц может оказаться пра-ав. Возможно, ва-аш сын действительно защищался.

— В твоем вчерашнем отчете было что-то про травы?

— Официально Шанналан говорил только про то, что пил лекарства, а-а ему становилось хуже. И он испугался за свою жизнь. Но слуга доложил, что в диалоге с Валибом прозвучало слово «тра-авы». Шанналан говорил о них с недовольством.

— Что еще докладывал слуга?

Звеньк-звеньк! Саблесверчик. Амела теперь смотрела на него, нагло рассевшегося на краешке скамейки, так, чтобы ей никак не дотянуться. Она не забывала, впрочем, греть уши.

Диалог у взрослых выходил оч-чень интересный. Братик Шанни ударил кого-то по голове? Да он и мухи не обидит, а уж на человека руку поднять…

— Он ничего больше не услышал, ва-аша милость. Было слишком далеко. И он не ожидал конфликта.

— Травы-травы… Те самые? Валиб пока не предписал их давать, верно?

— Так и есть. Но, смею напомнить…

— Цесин, невозможно! Твои реверансы… — рыкнула Геда, — Если Лэйли-с-Севера поделилась с Сенниленией семейными тайнами, то могло дойти до Шанналана. Юсир, ты доверяешь Валибу? Осколку старого двора? Или собственным сыновьям?

Сыновьям? Амела переглянулась с саблесверчиком.

Раньше от нее это скрывали. Но теперь папа не прервал Геду. Наверное, ему теперь все равно.