Приступ - [11]

А вот если кинутся навстречу стрелкам… или на прорыв…

Зачем я туда лезу? Почему не остался вместе с Чарджи? На белом коне, на высокой горе…

На меня смотрят мои люди. Им нужна уверенность. Не только в том, что «Зверь Лютый» — самый лютый. Но и самый умный, самый храбрый, самый удачливый. «Где Воевода — там победа».

Я не могу оставить свою репутацию на волю подчинённых. Даже таких хороших как Чарджи, Любим, Салман.

Ещё: мне нужна голова Жиздора. Не плен, не ранение. Покойник. Очистить «русскую лужайку» для Боголюбского. Для себя, для своих планов, для «экстенсивного пути развития».

«Княжья смерть».

Прозвище прилипло ко мне после убийства тверского князя Володши в Янине. Смерть Калауза… это не то, чем можно хвастать. Но молва идёт. С несколько божественным оттенком:

— Вот был у Воеводы враг, пришёл вражина раз в церковь, а боженька его там и…

Оба эпизода — «из провинциальной жизни». Мы столичным… щось из Мухосранска. Нужен авторитет здесь. Чтобы два десятка «золотой нашлёпки» — самые «верхние» персонажи на «Святой Руси» — меня боялись. Любовь, уважение… хорошо бы, но вряд ли… Только страх способен заставить их не мешать моим делам. Для этого — убить первейшего из них, самого Великого Князя. Убить «честно», публично, в бою.

Изю Давайдовича четверо гридней убивали. Так он потом ещё вина красного просил и Ростика с Жиздором, с их соболезнованиями, далеко посылал.

Так — не надо. Надо — однозначно, наповал, один на один.

«Я — не лох», я понимаю, что «золотую нашлёпку» придётся «сковыривать». Убивать. Явно, тайно, с выподвывертом. Но, надеюсь, не всех. Или — не всех сразу. За каждым из них сотни бойцов, тысячи податных. Которые по привычке будут поддерживать и защищать своих господ. Этих тоже придётся… Чем меньше — чем лучше. И — быстрее.

Сколько стоит отложить на год «белоизбанутость всея Руси»? «Стоит» — в младенческих смертях.

Краем глаза сквозь боковой вырез в шлеме поймал движение на дороге: двое верховых поскакали навстречу уже широко развернувшимся стрелкам Любима. Фланговый дозор, разведка — спросить кто такие.

Сама головная группа поглядывает дозору вслед, притормаживает и уплотняется. Следом потихоньку подтягивается обоз и тыловая группа.

Верховые на перекрёстке прямо перед нами встали на дороге. Перегородили путь, морды — к нам. Морды — коней, если кто не…

Сближаемся, один поднял руку.

— Стой, кто такие?

Помнится, я так на Волге у Костромы на разбойную засаду нарвался. После чего узнал, что у Сухана новая душа выросла.

Выдёргиваю палаш с левого бедра, но ничего не успеваю сделать: Сухан толчком бросает коня вперёд и рубит одного по голове топором. Сколько не советовал — предпочитает топор клинку. Мимо проскакивает Охрим и втыкает палаш в живот «рукоподнятому».

Блин! Не поспеваю. Мне что, как на цекашной охоте, велеть, чтобы привели и подержали?

Так, а что у нас на «других фронтах»?

Недостаток «ушанки»: уши закрыты, не слышно. Но видно: начался бой. Мои бьют стрелами, в передней группе падают люди и кони. Противник кинулся в атаку, Чарджи прав, снег неглубок. Но дистанция достаточная, Любим работает успешно. А с дороги за нашей спиной, между нами и стрелками, в атаку через поле уже скачут копейщики Салмана.

Тут они не копейщики: «брони везли сзади на телегах». Выдержать тысячевёрстный марш по морозу с поднятой правой рукой, удерживающей пику, даже поставленную в бушмат (кожаный стаканчик у стремени) или на ремне за спиной, при её длине, снеге и движении в плотной колонне — тяжело.

Щиты и пики — во вьюках. Вьючные лошади… идут. Где-то. В Курске пришлось оставить помороженных и простуженных. Сейчас уже должны выдвинуться вместе с местными, по дороге подберут и остальных отставших.

Глава 547

Ну ладно мы — у нас марш дальний, тяжёлый. Но почему и княжьи без щитов и копий? И без шлемов. Может, они под шубы и кольчуги не поддели? — Похоже. По воткнувшимся стрелам. Не ждали. По своей земле едут, «11 князей» в другой стороне, с севера.

Задняя группа верховых, обходя галопом обоз, кинулась вдоль дороги наперерез лучникам Любима. И подставили фланг второй стрелковой турме. Стрелки дали нестройный залп, развернулись и поехали назад. Княжьи кинулись догонять.

Тут Чарджи с мечниками. Инал, раздражённый на весь мир, лихо срубил голову какому-то чудаку, который, сняв шлем (есть, всё-таки, у некоторых) что-то орал своим и размахивал руками.

Ближе отработали ребята Любима.

* * *

Сто шагов — 60 м. Скорость в галопе — 20 км/час для любой породы. 30–40 — для породистых верховых. Понятно, что не по снегу и со всадником в ватнике и железяках в седле.

Чисто для знатоков: жеребец Бич Рэкит в 1945 смог развить скорость 69,6 км/час на дистанции в 409 метров.

Чистокровных английских верховых, у которых объём сердца вдвое больше обычных, здесь ещё нет. Поскольку там их ещё не вывели.

* * *

Первый залп Любима прошёл, едва на дороге начали поворачивать коней в атаку. Второй на полпути. «Вес» каждого — 30 стрел, стрельба «с табуретки»: конь стоит неподвижно. Третий залп в спину, когда княжьи повернули назад, к дороге.

«Кто пытается убежать от снайпера — умрёт потным» — тот самый случай.