Ш-ш-ш-ха! Ш-ш-ш-ха! Ш-ш-ш-ха!
Это коса идет: «ш-ш-ш». А в конце: «ха!». Это мой выдох. Удар наносится на выдохе. Здесь не удар, здесь — завершающее усилие. Толчок, проталкивающий косу в уже выкошенное пространство. Целиком, от носка до пятки.
Когда косец машет косой и устает или ленится, коса в начале и в конце своего хода идет выше, чем в середине. А это огрех — у косы пятка должна всегда идти по земле. Для этого надо корпус повернуть. Тогда коса режет траву не просто прямо перед тобой, а полукругом. Высота среза получается по всей границы одинакова. В идеале — ноль. Но прокос — уже. По ширине прокоса — косцу уважение. Да и туловищем крутить… чисто руками проще и нагрузка меньше. На спину. Но между рядами-прокосами остаются гривки стоячей недокошенной травы. На них ложится трава скошенная, сгребаемая косой. Потом, когда сено будут граблями грести — будет неудобно. Грабли цепляются за это переплетение уже скошенной, сухой и ещё зелёной, растущей травы. Либо часть сена остаётся на гривке, либо вот эту, ещё живую траву, грабли выдирают вместе с корнями. А обычно — и то, и другое. Плохо: и грести тяжело, как расчёской сквозь колтун в волосах продираешься, и здешние деревянные грабли поломать можно. Главное: в собранном, уже высушенном сене, оказывается сырая трава. Да ещё с корнями. Будет всё это выдранное сохнуть не на лугу под жарким солнцем и вольным ветром, а в копне или в стогу. Попросту: гнить всё это будет. Дерьмо-с.
Поэтому гривок на покосе я очень не люблю. Один раз это мне в молодости объяснили. Ещё в той, в первой жизни. Понятно объяснили — логично, геометрично и аргументировано. Спокойно.
Со мною, когда у меня в руках коса, вообще всегда очень спокойно разговаривают. С предоставлением всех необходимых обоснований и аргументов. Все. Без громких криков и резких выражений.
Был случай — столкнулся я как-то с автоколонной. Не с автомобилями — с пролетариями. Такие… сенситивно-ориентированные мужички были. А я тут как раз мимо проходил — косу надо было оттянуть. Всё чин-чинарём: коса снята, носик её в колечко вставлен. Они тогда всё разговоры разговаривали, остроумие своё оттачивали. Или что там у них… Пока я косу к древку не примкнул. В её рабочее положение. И провёл проверочный взмах — хорош ли инструмент на руке. Тогда разговоры кончились — пошли извинения.
Ребятишки тогда попались… ну очень экстенсивные. Три десятка мужиков, четыре ящика водки, две упаковки электродов и одна газонокосилка. Они предполагали газонокосилкой покос покосить. Гипотеза у них такая была. Но сначала совместили всё имеющееся в наличии. Мужиков с водкой, электроды с косилкой. Упились и стали проверять — а сколько электродов косилка может за раз перерубить? Понатыкали электродов по двору, завели аппарат и начали «укакашивать». Укокошили. Двигатель газонокосилки. И пришлось моей бригаде поутру ручками, по старинке травушку-муравушку на лугах укладывать.
Ну вот и конец прокоса. Теперь аккуратненько зачистим пространство под кустами. До чистой земли. Короткими разнонаправленными взмахами. Это уже не для «сена накосить», а «гигиенизма ради». Зануда я, люблю чистоту и порядок. Чтобы ничего по краям не торчало, не болталось. Не валялось, не висело. Помнится, была у нас одна красавица — коса до пояса. Как она этой косой любила по мужикам махнуть. С одного маха любого препода «укакашивала». Растила её, холила. Шампунями дорогими поливала. До первого токарного высокооборотного. Потом всю жизнь в парике ходила. Кто это сказал, что скальпы только ирокезы снимали? Погуляй вдоль суппорта — и без всяких индейцев скальпа лишишься.
Теперь аккуратненько косу оботрём. Она вся мокрая. От росы, от сока травы. Всякие листочки на лезвие налипли. Берём пук только что срезанной травы и аккуратненько вдоль лезвия протираем. Для этого косу не просто перевернуть-поднять надо, а ещё и верхний конец древка надёжно упереть в землю. Типовая ошибка дурня ленивого. У косаря после прокоса руки часто дрожат от напряжения. Координация несколько нарушается. Вот проводишь пуком травы по лезвию, а коса проворачивается. И попадает, зараза, обязательно по мясцу собственному. Не, не зараза. Голубушка, помощница, труженица. Сам дурак. Но резаные раны очень плохо заживают. Ещё хуже, когда коса срывается при отбивке. Точишь её брусочком, усилие кое-какое прикладываешь. И тут у неё упор соскакивает, и ты, дурень, по лезвию уже не бруском, а собственными пальцами. Тогда быстро хватай тысячелистник, прожёвывай соцветия и кашицей этой залепляй свежие дырки на собственной шкуре. Кровь останавливает лучше перекиси водорода. Но — именно что тысячелистник, а то есть похожая травка, тоже меленькие беленькие листочки — «кашка» называется. То-то и оно — на вид похожа, но не помогает. Я их только по вкусу различаю. Как слепой грибник грибы на укус: «это — боровик, это — сыроежка, тьфу-тьфу — тут лошадь прошла».
Некоторые индивидуи из трав только и могут коноплю от маковой соломки отличить. Ну и флаг им в руки. До первого пореза.
Мне двух раз хватило. Первого и последнего. Для «осознания и просветления». Вот поэтому я и косу отбиваю не в конце прокоса, когда так хочется отдохнуть. Вроде стоишь, отдыхаешь, и вроде — при деле. Но по делу лучше в начале следующего прокоса. Пока дойдёшь — мышцы чуть разомнёшь, чуть остынешь. Усталость слабее чувствуется. В первой моей жизни. Здесь у меня усталости не чувствуется вообще. Генная, мать вашу, модификация. Я уже не я, а главарь банды белых мышей с пониженным уровнем генерации молочной кислоты. Факеншит уелбантуренный!
