Присоединение Марийского края к Русскому государству - [34]

.

В условиях достаточно оживленной торговли в Волго-Камье, коммутации налогов и дальнейшего развития имущественной дифференциации среди марийских общинников некоторое распространение получило и кабальное рабство, которое, впрочем, тоже является типичным явлением доклассового переходного общества. Еще в первой половине XIV в., как сообщает арабский автор Эль-Омари, в Золотой Орде «обитатели западной части Севера», в том числе, видимо, и марийцы, продавали своих детей. «Во время голода и засухи они продают своих сыновей. При избытке же они охотно продают своих дочерей, но не сыновей, детей же мужского пола они продают не иначе, как в крайности»[352]. К сожалению, письменных свидетельств о кабально-зависимых марийцах XV–XVI вв. нет. Однако это можно доказать косвенно на материалах последующих столетий.

Известно, что кабальных рабов в Среднем Поволжье называли «туснак»[353]. Как правило, туснаки были обязаны отрабатывать в течение нескольких лет взятый долг, переехав со всей своей семьей в дом заимодателя; практиковалась и индивидуальная кабальная зависимость. Возможно, к той или иной разновидности тусначества относились известные по писцовой книге города Казани 1646 г. «черемисские наймиты» и «купленные черемисины», работавшие на русских посадских людей[354]. Очевидно, кабально-зависимым человеком был и упоминаемый Адамом Олеарием мариец, живший «в доме своего хозяина»[355]. О туснаках-марийцах в Башкирии хорошо известно по документам XVIII в.[356] Собственно, и в самом Марийском крае XVIII в. в хозяйстве некоторых зажиточных марийцев использовался труд кабальных людей, причем в начале века отдача в заклад должника носила более долгосрочный характер, чем в конце столетия[357]. Учитывая эту тенденцию, можно полагать, что ранее, до XVIII в. кабальное рабство в некоторых случаях было пожизненным. В целом кабальный труд, как и труд полоняников, в хозяйстве марийцев по своему удельному весу был незначителен.

Таким образом, хотя мы и обнаруживаем три социальных слоя марийского населения Казанского ханства — знать, рядовых общинников, лично зависимых людей, тем не менее нет достаточных оснований говорить о феодальном или рабовладельческом характере средневекового марийского общества. Марийцы находились на той стадии развития общества, когда возникает и закрепляется выраженная социальная стратификация, но при этом нет еще четкого деления на классы.

3.4. Вооружение и внешний вид марийских воинов

Имеющиеся письменные источники, в подробности описывающие развитие военно-политического противостояния, дают лишь фрагментарную и скудную информацию о внешнем виде и вооружении марийских воинов. Как следствие, художники, писатели, драматурги, хореографы и другие деятели искусства, а также учителя, краеведы, реконструкторы, музеологи, которые стремятся воссоздать образ марийского воина XV–XVI вв., вынуждены в большей степени обращаться к своему творческому воображению, нежели к фактам. В свою очередь, в рамках научных исследований к вопросу о вооружении и доспехах марийских воинов обращались только А.Г. Бахтин[358] и Т.Б. Никитина[359], а внешний вид (одежда, прическа и т. п.) не затрагивался вовсе.

Многочисленные источники — письменные и вещественные — указывают на то, что самым распространенным оружием марийцев XVI в. были луки и стрелы. Археологами найдено 58 экземпляров наконечников ромбовидных черешковых стрел в марийских могильниках XVI–XVII вв., а также небольшие фрагменты дерева и ткани от колчанов[360]. С. Герберштейн сообщает, что марийцы — «весьма опытные лучники, причем лука никогда не выпускают из рук; они находят в нем такое удовольствие, что даже не дают есть сыновьям, если те предварительно не пронзят стрелой намеченную цель»[361]. Ежеминутная опасность нападения неприятеля или диких зверей, ожидание вступления в военный поход по первому зову предводителя, занятие разбоем, охота как ведущий промысел и многие другие факторы обусловили традицию постоянного ношения марийскими мужчинами этого метательного оружия в XV–XVI в. Луки, судя по имеющимся миниатюрам, были преимущественно сложносоставными, «монгольского» типа; такие были широко распространенными по всей Евразии с XIII в.[362] Cложносоставные луки состояли из деревянной основы — кибити, выполнявшей роль рычага для многократного увеличения мускульной энергии стрелка и тетивы — несущей части лука, придававшей ускорение стреле; кибить, в свою очередь состояла из середины (рукояти) — места хвата рукой и концов, на которых крепилась тетива, и соединяющих их между собой изогнутых, гибких плеч (рогов); тетива для луков свивались из конского волоса, шелковых нитей, сыромятной кожи или сухожилий животных[363]. Всадники лук носили в саадаке — специальном кожаном чехле.

Еще одним оружием для постоянного ношения были ножи. Они найдены практически во всех марийских захоронениях XVI–XVII вв., причем как мужских, так и женских (всего 344 экз.)[364]. Это было универсальное оружие, незаменимое в походе и в повседневной жизни.

Также частой находкой археологов являются топоры — универсальное орудие труда и эффективное оружие ближнего боя, не требовавшее особых навыков и длительного обучения. В XV–XVI вв. марийские топоры были лопастными с треугольной щековицей, уплощенным обухом и ассиметричным опущенным лезвием (найдено 36 экз.)