Присоединение Марийского края к Русскому государству - [27]
Следует также подчеркнуть, что чуваши, как потомки и преемники булгар, были на более высокой стадии общественного, хозяйственного и культурного развития, чем марийцы. Это было важным стимулирующим фактором ассимиляции правобережных марийцев.
Можно выдвинуть и следующую версию. В ходе подавления национально-освободительного движения в Среднем Поволжье во второй половине XVI в., а также ранее — в годы русско-казанского противостояния (в них марийцы принимали наиболее активное участие) — экзоэтноним «черемис» получил резко отрицательную окраску. Действительно, русские, причем даже образованнейшие люди своего времени, относились к черемисам как к опасным и неукротимым врагам. Можно здесь вспомнить Казанского летописца («паче их (татар. — С.С.) злейшую черемису поганую»)[248], А.М. Курбского («бо тот черемиский язык не мал есть и зело кровопийствен»)[249]. Наконец, русское народное творчество — пословицу «С одну сторону черемиса, а с другой берегися»[250]. Не исключено, что некоторые марийцы предпочитали слиться с иноязычной средой, ассимилироваться, стать чувашами, мордвой, татарами, русскими и т. д., чтобы не оказаться жертвой предвзятого к ним отношения.
Именно в свете этих доводов следует трактовать указанные В.Д. Димитриевым случаи, когда в ряде документов XVII в. одни и те же лица именуются и «черемисами», и «чувашами»[251], то есть в данном случае, скорее всего, мы имеем дело с переходным периодом, когда еще не завершилось формирование чувашей-виръял.
Марийцы в XV–XVI вв., по определению К.И. Козловой, были «этнолингвистической группировкой целого ряда автономных племенных объединений»[252]. С этим утверждением вполне согласуется дифференцирование разных групп «черемисы» автором «Казанской истории». Он отмечает, что есть «горная черемиса» (горные марийцы и чуваши) на правом берегу Волги, «черемиса кокшаская и ветлужская» (северо-западные мари) в бассейне Ветлуги и Б. и М. Кокшаг и «черемиса луговая» (луговые мари восточнее М. Кокшаги и южные удмурты)[253].
Исследования К.И. Козловой позволяют выделять более мелкие группы («земляческие объединения») внутри означенных выше этнокультурных общностей. Если современные горные марийцы относительно однообразны в плане их духовной и материальной культуры (но если учесть, что в XV–XVI вв. они расселялись на более обширном пространстве от Оки до Свияги, то можно предположить, что тогда правобережные мари не составляли такого этнокультурного единства, как сейчас), то остальное марийское население пестрее по своему составу. Среди северо-западных мари есть ветлужские, санчур-скояранские (бассейны рек Рутка, Б. Кокшага, Ярань) и медведевские (бассейн М. Кокшаги) марийцы, среди луговых — волжские (приказанские) и моркинско-сернурские (северо-восточная часть Республики Марий Эл), существовала также этническая группа вятских марийцев, сформировавшаяся в основном из переселенцев, но с преобладанием моркинско-сернурского элемента[254]. В свою очередь, по преданиям вятских марийцев известны небольшие земляческие группы вятскополянских (нижневятских), малмыжских, уржумских, шурминских, кукарских (пижанских) мари[255]. Восточные марийцы, согласно Г. А. Сепееву, тоже имели свои локальные варианты[256]. По мнению К.И. Козловой, в средние века различия между поземельно-родственными союзами были выражены сильнее, чем сейчас, и, несмотря на наличие централизующих факторов, развитию межгрупповых связей препятствовали политическая нестабильность в регионе, частые войны, низкая плотность населения[257].
Численность марийцев в XV–XVI вв. точному определению не поддается. А.Г. Бахтин на основе разрозненных сообщений Казанского летописца, А.М. Курбского и приблизительных подсчетов Г.Н. Айплатова и А.Г. Иванова применительно к XVII–XVIII вв. определил количество марийцев, живших в XVI в., в пределах от 70 до 120 тыс. человек[258]. В виду отсутствия иных сравнительно достоверных данных есть смысл согласиться с этими цифрами. Но, принимая в расчет довольно широкий ареал проживания марийцев в XV–XVI вв. и огромные людские потери, понесенные ими в течение всего XVI в., пожалуй, следует придерживаться максимума — 120 тыс.
Наибольшей плотностью населения отличалось правобережье Волги, затем — район восточнее М. Кокшаги, а наименьшей — область расселения северо-западных марийцев, особенно болотистые Волжско-Ветлужская низина и Марийская низменность (пространство между реками Линдой и Б. Кокшагой). По подсчетам А.Г. Иванова, в 1723 г. в первой области средняя плотность населения составляла 14 человек на 1 км², во второй — 2 человека, а в указанном болотистом районе — 1 человек[259]. Вероятно, за полтора-два столетия до этого времени ситуация была идентичной.
Слабые связи между поземельно-родственными союзами, незначительная численность населения при низкой его плотности создавали благоприятные условия для покорения марийцев более сплоченными и многолюдными соседними народами, сформировавшими свои государственные образования (хазары, булгары, славяно-русы, татары).
