Софит под потолком освещал кусок сцены с пустым и мертвым жерлом драконьего логова. Курить на сцене было нельзя, но Гейл наплевал на это правило. Открытая бутылка с пивом стояла у его ног, а вместо пепельницы он использовал бутафорский подсвечник. Возвращаться в казарму не хотелось, в пустом зале он чувствовал себя гораздо спокойнее и свободнее. Тейлор вынырнул из темноты откуда-то сзади, присел на корточки рядом с ним и несколько минут слушал, как тот подбирает на гитаре менестреля аккорды к старинной балладе.
— Лажаешь, — наконец сказал он с кривой усмешкой. — Ты табулатуру когда-нибудь видел?
— Отвали, принцесса недоделанная, — не оборачиваясь, ответил Гейл.
— Дай сюда, рыцарь долбанутый, — Тед с коротким смешком навалился ему на спину, столкнул его руку с грифа и прижал струны сам.
Гейл попробовал спихнуть его с себя, но Тед был цепким, как обезьяна. Гейл бросил с ним бороться и воспользовался освободившейся рукой, чтобы поднести ко рту бутылку. Алкоголь прокатился по пищеводу холодком, растаял в желудке вместе с раздражением.
— Идиот, — беззлобно сказал Гейл.
— Долбанавт, — хихикнул Тед.
Постепенно мелодия выровнялась, и общими усилиями они доигрывали первый куплет «Nothing Else Matters», попеременно отпивая пиво, награждая друг друга тычками за ошибки и не замечая, что в открытую дверь за ними наблюдает Лаудер.
Гейл посмотрел на протянутую ему через порог банку тем глазом, который легче открылся, и подумал, что Тед Тейлор — все-таки лучший друг на свете. Больше никто не смог бы с утра так щедро поделиться пивом после того банкета, какой закатило училище в честь победы над связистами в театральном поединке. Что же они вчера такое пили, коньяк, виски? Или и то, и другое?
Он вскрыл банку, пена залила верх и потекла по пальцам, но он не обратил на это внимания, опрокинул жестянку в себя и с мычанием сделал несколько глотков. Тед смотрел на него с сочувствием, подпирая плечом стену. Гейл вытер рот тыльной стороной ладони, достал сигарету из мятой пачки, спрятанной за косяком двери, и чиркнул зажигалкой.
— Ладно, — пробурчал он, выдыхая дым в коридор, — будем считать, что ты искупил свою вину.
— Вину? — удивился Тейлор.
— Конечно, — Гейл снова жадно отхлебнул из банки — пиво было ледяным, и умирать расхотелось. — Если бы ты не начал, ничего бы не было. Отбарабанил бы свою роль, мы бы как всегда проиграли и забыли бы об этом. Мы же никогда не выигрывали у связистов, все уже привыкли. А ты опять отсебятину понес. Зачем?
— Мне показалось, что так будет правильнее, — серьезно сказал Тейлор. — Твой принц не любил мою принцессу.
— Ну и что? — не понял Гейл этого нюанса. — Он другую любил. Делов-то.
— Вот именно. А для нее он был единственным. И она его любила.
— Чушь собачья, — Гейл энергично вытряс себе в рот остатки пива. — Когда любят, свадьбы не портят, и вообще не лезут в чужую жизнь. Это, если хочешь знать, одно самолюбие и собственнический инстинкт.
Тед заметно растерялся.
— А как тогда любят?
— Как? — Гейл запихал окурок в пустую банку, подпрыгнул и послал ее в открытую на дальней стене форточку броском уличного стритболиста. — Дают полную свободу. Абсолютную.
— Как бог людям? — криво усмехнулся Тед.
— Черт, выходи уже из образа, принцесса! — взмолился Гейл. — Это был просто спектакль! С чего ты вообще взялся переписывать сценарий? Лаудер же сказал — отыграем и летим на Мумбаи вне зависимости от результата. Ну и думал бы об этом, если роль так не нравилась.
— Ты не понимаешь, — Тед мотнул головой. — У нее был последний шанс привлечь его внимание, вот на этом балу в честь его помолвки с другой, как же она могла упустить его?
— Да уж действительно, как?
Гейл вспомнил, как обалдела режиссерша, когда Тейлор достал спрятанную за бутафорским троном настоящую гитару, как поднялся на сиденье, поставив ногу на подлокотник, пока она листала сценарий в поисках этой сцены, чтобы убедиться, что не сошла с ума, а осветитель вместо оранжевого света заливал сцену мертвенно-белым, в котором серое платье Тейлора засверкало нашитыми пайетками до рези в глазах. Девчонки-связистки сначала захихикали, а потом почему-то затихли.
— Скажи лучше, что покрасоваться захотел.
Тед вздохнул.
— И это тоже.
— Но в припеве та рулада из лабораторки… — Гейл толкнул его локтем. — Это, выводящий, был удар ниже пояса. Все равно что в тире по уточкам из гранатомета палить. С ума ведь всех свел.
И сморщился, вспомнив, как после песни девушки бесновались, словно футбольные фанаты, и орали «целуй, целуй». После того, как к ним присоединились другие, Гейлу пришлось бросить Мартинеса, назначенного штатной невестой, и опрокинуть Теда назад, имитируя длительный поцелуй. Тед был легким, и удерживать его на весу почти ничего не стоило. Да и платье на нем сидело прилично.
Финал вышел скомканным, но зрители остались довольны. Пока они голосовали, Теда еще пару раз вызвали на бис, а потом всех пригласили к столу, где выяснилось, что победа осталась за ними.
— Никогда не поверю, что ты все это учинил ради голосов, — уверено сказал Гейл. — Небось, был в зале кто-то, кому ты глазки строил?
