— О, еще анекдот, — Мартинес хрюкнул, но сделал над собой усилие, чтобы не портить удовольствие слушателям, запрыгнул задом на кафедральный стол и уперся кулаками в его боковины. — Короче, приходит однажды католик подавать документы в учебку…
Курсанты, не дослушав, заржали. Вайзу пришлось ткнуть головой в стол самого громкого из всех, Стюарта, чтобы тот не мешал рассказчику, и тишина постепенно восстановилась.
— Тесты сдал, вызывают его на собеседование к Черепу, — продолжил Мартинес, болтая ногами с кафедры. — А Мерл ему говорит: «Извините, но мы не принимаем на учебу религиозных фанатиков. Вдруг им во время дрифта покажется, что у них душа с телом расстается? Поэтому если хотите здесь учиться, докажите что вы атеист — покажите богу средний палец».
Он давился хохотом, пока все остальные нетерпеливо ждали развязки.
— Католик ему такой: «Пгостите, но если бога нет, кому я должен показывать палец?», — в исполнении Мартинеса персонаж гнусавил как семитский переселенец и периодически поправлял очки на переносице. — Череп ему: «А вдруг бог все-таки есть?» А католик: «Тогда сами подумайте, если он есть, зачем нам ссогиться?»
Дружный гогот скрыл звук открывшейся двери, поэтому появление Лаудера они пропустили и заметили только через несколько секунд.
— Очень смешно, — холодно констатировал тот, пока курсанты торопливо разбегались по местам.
— Это шутка, сэр, — промямлил Мартинес, сползая с захваченной кафедры.
Лаудер промолчал, и Мартинес быстро спрятался за широкой спиной Вайза, незаметно дав тому леща — сидел же ближе всех к двери, должен был подать сигнал.
— Итак, — сказал Лаудер, оборачиваясь к аудитории. — Кто еще считает это смешным?
Курсанты молчали. История больше не казалась забавной, а упоминание в ней начальника училища могло квалифицироваться как оскорбление старшего по званию, за это отправляли в карцер, невзирая на курс. Тишина стала напряженной и опасной.
— Значит, никто, — кивнул Лаудер. — Полагаю, также никто не знает, что анекдот основан на историческом факте, когда некто Блез Паскаль рассматривал вопросы веры с точки зрения математической статистики.
Он взял указку и нажал кнопку — устройство выбросило металлический конус для светового луча.
— При умножении вероятности, что бога нет, на ценность выигрыша от показанного пальца, получается величина конечная, в приведенном примере всего лишь возможность обучения, — луч поднялся и замер в полуметре от конуса. — При умножении любой ненулевой вероятности существования бога на бесконечно большую ценность отсутствия ссоры с ним получается бесконечно большая величина выигрыша, именуемая вечной жизнью.
Луч выстрелил в стеклянную крышу, прошел прозрачную преграду и исчез в высоте под общее гробовое молчание. Курсанты подняли глаза вверх, стараясь не шевелить головами, чтобы не привлекать к себе внимание.
— Указанная дилемма была решена в пользу веры и вошла в историю, как «пари Паскаля», к нашему времени трансформировавшись до анекдота о католике в училище, — закончил свою мысль Лаудер. — Какое отношение пари Паскаля имеет к дрифту, Мартинес?
Мартинес встал, отчаянно глядя сначала на Креббера, а когда тот еле заметно пожал плечами, по очереди обвел глазами всех.
— Вайз, помогите своему другу, — приказал Лаудер.
Если бы Вайз не был черным, он стал бы красным — ничего общего между пари Паскаля и дрифтом он не видел, хоть убей. И, судя по реакции, остальные тоже. Стюарт неслышно лег головой на стол, Тейлор и Такэда, как два близнеца, сохраняли одинаково-непроницаемое выражение лиц. Эндрюс лихорадочно листал пад, Грегори и Девилер — конспекты. Один Джонсон честно развел руками, но толку от этого было ноль.
— Не знаю, сэр, — был вынужден признать поражение Вайз.
— В чем машина уступала и всегда будет уступать человеку? — сжалившись, подсказал Лаудер.
— Этика, — обрадованным хором гаркнули все знакомое с первого курса определение.
— Правильно, — Лаудер с треском сложил указку, словно сломал кому-то позвоночник. — Записываем тему урока: «Классические этические дилеммы. Принятие дрифтерских решений в условиях неопределенности».
Креббер подошел к световой доске и записал тему, мучительно раздумывая, напоминать ли Лаудеру, что никакой этики в расписании на эту неделю не стояло. Вместо нее должны были читаться вложенные виртуальные реальности третьего порядка с игровой практикой, их ждали с начала семестра с огромным нетерпением, но интуиция подсказывала, что сейчас это будет себе дороже. Поэтому, подумав, Креббер быстро нашел для этой дилеммы единственное решение, удовлетворившее всех.
Он промолчал.
Солар заливал акустический класс жаркими, почти летними лучами, но плотно закрытые окна и акустические маты на стенах делали из помещения бункер, непроницаемый для любого внешнего отвлекающего вторжения.
Вайз обернулся к Тейлору, который тоже снял наушники и потянулся за полотенцем.
— Принцесса, дай списать.
Но тот мотнул взмокшей головой.
— Списал уже в прошлый раз, обоим незачет, — раздраженно припомнил он. — Сам думай.
Вайз подумал только о том, что жизнь несправедлива. Мартинес набивает брюхо в столовой, гогоча с Эндрюсом, потому что дрифтеров уже отпустили, Креббер, небось, в бассейне ныряет, а универсалы и выводящие должны париться до двух часов в душном аудиоклассе на разборе акустики.
