Приключения в Гран-Чако - [35]

— Нет! — испуганно выдавил из себя Нене.

— Вам кажется, что кто-то из вас имеет право на то, что я нашел в Чако? Я должен поделиться с кем-то моим добром?

— Ваше добро, — защищался тот, — это ваше добро!

— Вы считаете нормальным, когда оскорбляют безоружного и больного человека, о котором каждый негодяй может думать, что он не в состоянии защитить себя? Можно допустить, что человека будет упрекать в злоупотреблении гостеприимством тот, кто не оказывал ему гостеприимства?

— Я сам не понимаю, как это могло произойти, — оправдывался Нене, — все это случилось так неожиданно. Но я ни в чем вас не упрекал.

— Вы позволили, чтобы это произошло в вашем присутствии. Чтобы мерзавец, присутствие которого я вынужден был терпеть, мог упрекать меня в том, что я злоупотребляю гостеприимством. Вы, Нене, здесь единственный, от кого можно было ожидать, что он напомнит этому негодяю обычаи этих мест, и вы молчали. Я хочу все объяснить вам. Я обещал двести фунтов стерлингов за то, что вы доставите Джованни бутылку с ромом и поможете ему разжечь костер, у которого он сможет обсушиться. Денег у меня нет, но ведь вы пришли сюда из Боливии не просто так. Вы знаете, какую награду обещали власти за Меченого? Назовите ее!

— Двести фунтов стерлингов. Так вы хотели дать мне эти деньги?

— Если вы выполните свое обещание, вы получите право на эту награду.

— Но как мне поверят? Ведь не я убил тигра?

— Я дам вам шкуру.

— Эту шкуру? Ту самую, на которой я стою?

— Да.

— И дадите мне в придачу его череп?

— Череп и славу. Я подтвержу, что ягуара убили вы, после того, как он оставил меня без собак. Если вы хотите, я дам вам письменное подтверждение, — с усмешкой добавил охотник.

— Вы обещаете это в присутствии всех? Да? Тогда я пойду. Ради этого стоит рискнуть жизнью!

Произнося эти слова, Нене сорвал с себя рубашку, разулся и подкатал штанины брюк. После этого он вышел из помещения.

Остальные оставались на месте. Никто не обращал внимания на Хоакина, лежавшего на земле без памяти.

Охотник потянулся рукой за тыквой, лежащей в стороне и налил в нее из котелка крепкого чая Не произнося ни слова, он придвинул к себе стул, но не успел еще сесть, как в дверях показался Нене.

Молча, ни на кого не глядя, он надел на себя рубашку. Потом сел, и лишь обувшись, произнес: «Пусть эта шкура остается при вас, Карай».

Увидев, что охотник спокойно смотрит на него, он продолжал:

— Я даже не стал спускаться вниз, я все понял: вы хотели, чтобы я утонул, а мои собаки достались вам. Этим вы сразу убили бы двух зайцев — оставили бы себе шкуру и получили…

— Замолчите, если не желаете ближе познакомиться с моим мбореви[8],— потребовал охотник. — Не хватайтесь за свой нож! Неужели вы думаете, что собаки для меня дороже, чем жизнь друга? Вы не отвечаете? Я был уверен, что вы подарили бы мне ваших собак, если бы я попросил вас об этом.

— Они ваши, Карай; пусть это пойдет в погашение моих долгов вам, — тихо ответил итальянец, и его фигура показалась еще меньше, чем обычно. — Не понимаю, как мне могли прийти в голову такие мысли..

— Хорошо, принимаю. Свора моя и останется моей. И так как мне она не нужна, вы можете охотиться с ней, но должны за это дрессировать щенят. Погните, что с этого дня вы будете охотиться с чужими собаками, которых вам одолжили. И помните о тех глупостях, которые вы сегодня сказали, и о том, как вы плохо поступили.

— Не сердитесь, Карай, я буду заботиться о вашей своре, только не требуйте от меня, чтобы я отправился на тот берег…

— Бедняга Джованни! — вздохнул охотник, — Я сижу в сухой одежде у огня, а он весь промок и трясется от холода. Я не могу ему помочь, вы не хотите, а индейцам нельзя доверить ром.

— Джованни сам не сможет добраться до селения. Ничего не поделаешь, — добавил он, немного помолчав, придется отправиться самому. Митапиру, иди приготовь челнок!

Карай Пуку не отправится на другой берег, — отвечал Митапиру. — Митапиру отправится сам, сбережет водку, принесет из селения огонь и обсушит Джованни. Как только памперо перестанет дуть, он привезет его, здорового, сюда.

— Эти индейцы все же очень хорошие люди, — произнес охотник.

— Дон Хосе, дайте ему литровую бутыль рому.

— Вы не боитесь, что индейцы по дороге напьются и подерутся с ним? — шепнул ему управляющий.

Охотник покачал головой «Митапиру сдержит слово, — произнес он громко и добавил, — другого выхода нет».

Дон Хосе поколебался немного, но все же передал индейцам бутыль. Митапиру проверил пробку, засунул ее глубже в горлышко, потом тщательно закутал бутылку мешком и привязал сверток к шее. После этого он вместе со своим товарищем молча начал спускаться к берегу.

Нене набил трубку. Когда она была зажжена, он принес пустой ящик, который заменял стул, и уселся у огня. Он стеснялся заговорить, но в конце концов не выдержал:

— Не смейтесь надо мной, Карай. Я не демон и не колдун, и я не думаю, что простой человек мог бы сейчас переправиться через реку. Если вы признаете, что волны в одно мгновение захлестнули бы лодку и ветер унес бы ее на несколько миль к северу, конечно, если раньше она не разбилась бы о камни, то ведь и индейский челнок не избежит этого?