Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика - [8]

Я подбежал к моему другу. Из раны на его левой щеке, очевидно, нанесенной ножом, обильно струилась кровь. Под его железной рукой извивалась женщина. При моем приближении она напрягла все усилия и приподнялась.

Бриллианты упали на землю. Густые черные волосы распустились и покрыли декольтированный бюст ее. Ко мне обратилось искаженное злобой лицо с метавшими искры глазами.

Это была русская, г-жа Георгиевская.

Полицейские вернулись. Они несли убитого.

— Вот убийца барона де Русселя, — проговорил мой друг твердым голосом. — Арестуйте эту женщину!

С этими словами он ушел, крепко прижимая платок к своей ране.

Отвратительное проклятие, произнесенное на русском языке, вырвалось из уст русской. Затем уже издалека к нам доносились крики женщины, которую связали полицейские.

Так как мы оба не могли заснуть в эту ночь, то мы и спустились к берегу.

Перед нами открывалась чудная картина.

Мой друг закурил папиросу и затем начал рассказывать.

— Мне на этот раз предстояло разрешить очень трудную задачу, и я имею теперь полное право гордиться своей удачей. С самого начала, благодаря нагромождению разных фактов, внушавших подозрение и указывавших по одному и тому же направлению, существовала опасность одностороннего и пристрастного расследования дела. Поэтому я, несмотря на все доказательства виновности несчастной жены моего убитого друга, с самого начала решил совершенно не обращать внимания на эти улики.

— Трех человек можно было подозревать в преступлении. Во-первых, жену барона, во-вторых, камердинера и в-третьих, того молодого человека, который навлек на себя подозрение своим поведением. Найденное письмо, бывшее, очевидно, ответом на любовное послание барона, очевидно указало мне на четвертое, совершенно неизвестное лицо, которое состояло в загадочных отношениях не только к барону, но и — как это явствует из найденной записки — к супруге его. Письма навели меня на новый след в самом Париже.

Результатом моих поисков в Париже явилось выяснение того обстоятельства, что молодой человек оказался совершенно непричастным к преступлению. Его беззастенчивость, я бы сказал, английское нахальство, едва не поставило его в очень неприятное положение. К счастью, ему удалось вполне доказать свое alibi в ночь преступления. Значит, это лицо пришлось вычеркнуть из списка подозреваемых.

Поэтому я обратил теперь все свое внимание на выяснение того факта, не уезжал ли за последние недели барон де Руссель из Монако в Париж. Но оказалось невозможным установить даже временное пребывание его в Париже и, по указанию монакских властей, барон совершенно не выезжал из Монте-Карло. Квартира барона на Итальянском бульваре оказалась запертой, и швейцар не мог припомнить, приходили ли на имя барона письма, написанные женской рукой. Мои энергичные поиски в Парижском почтамте увенчались наконец неожиданным успехом. Оказалось, что барон поручил одному из своих знакомых чиновников задерживать приходящие на его имя письма, запечатывать в новый конверт и пересылать их ему в Монте-Карло. Этот чиновник, знавший уже об убийстве барона, понял тотчас же всю важность этого обстоятельства и передал мне, что барон три раза посылал ему из Монте-Карло письма с просьбой положить их в новый конверт и переменить на нем адрес. Чиновник, полагавший, что дело идет о невинном любовном приключении, охотно согласился на просьбу барона. На письмах, которые посылал барон, стоял адрес: «Госпожа Биртон, Париж, до востребования».

Чиновник регулярно посылал их по адресу — госпоже Георгиевской, Монте-Карло, «Парижская» гостиница.

Теперь я знал, что убитый переписывался с русской, причем переписка эта велась из предосторожности через Париж. Барон полагал, что он таким образом не скомпрометирует русскую в гостинице, тогда как у нее были гораздо более побудительные мотивы вести такого рода переписку с бароном. Для того, чтобы еще раз удостовериться, что записка, найденная в платье баронессы, написана русской, я узнал ее почерк посредством хитрости.

— Ах, — воскликнул я, — это было во время игры, когда ты просил ее записывать твои ставки.

— Совершенно верно. Если ты припоминаешь, найденная нами загадочная записка гласила:

«Ле-Мулен. Белое с зеленым. 1 час, 34».

Несчастная жена барона, не имевшая и подозрений насчет его отношений к русской, была очень дружна с последней. В этой записке должно было заключаться решение всей задачи, разгадать эту записку значило найти истинных убийц. Я начал соображать следующим образом:

На расстоянии часа пути от Ле-Мулен, у 34 камня должен находиться дом с белыми стенами и зелеными ставнями. Вероятно, там-то и была баронесса в ту таинственную ночь и побудила ее туда пойти, очевидно, русская. Мои подозрения вполне оправдались. Как раз на указанном месте я нашел маленький домик с белыми стенами и зелеными ставнями. Там живет старая гадалка, занимающаяся, кроме того, приготовлением разного рода любовных напитков. После упорного запирательства старуха созналась, что в ту ночь к ней приходила молодая, элегантная дама и что она по ее просьбе сварила ей напиток, который должен был ей вернуть потерянную любовь ее мужа.