Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика - [7]

Он был очень бледен, и видно было, что он не спал несколько ночей.

— Случилось что-нибудь неожиданное? — спросил он, не здороваясь со мной и бросаясь на диван.

— Нет, ничего не случилось, — ответил я. — Скоро начнется процесс баронессы. Все Монако находится в лихорадочном возбуждении.

Стагарт рассмеялся.

— Не только Монако, мой друг, но и парижские газеты занимаются усиленно этим сенсационным делом и сообщают о нем разные небылицы.

— И чем кончилась твоя поездка? — спросил я. — Я вижу, что ты находишься в большом волнении, хотя ты и стараешься сохранить передо мной спокойствие.

— Я не отрицаю того, — ответил мой друг, — что все эти хлопоты меня немного взволновали. Но я не люблю играть в открытую. Твое любопытство будет скоро удовлетворено.

Я слишком хорошо знал метод моего друга, чтобы настаивать далее. Поэтому я стал одеваться и через час мы со Стагартом входили в казино, где мы встретились с русской, которая, несмотря на ранний час, уже вела оживленную игру.

— А, господин Стагарт, — воскликнула она, видимо, едва справляясь со своим волнением.

— Наконец-то! Имеете вы доказательства невинности моей несчастной подруги?

Мы сели рядом с ней.

— Мало шансов доказать ее невинность, — ответил Стагарт. — Все указывает на то, что она убийца своего мужа.

Русская ничего не ответила, так как внимание ее было отвлечено неожиданным проигрышем значительной суммы.

Стагарт поставил довольно значительные суммы и проиграл их несколько раз подряд. На лице его снова появилось выражение железной решимости, и он продолжал игру с напряженным вниманием.

Теперь он начал выигрывать. Молча играл он, не обращая внимания на обращаемые к нему мною и русской вопросы и выигрывал. Ставки его и вместе с тем выигрыши все увеличивались. Золото лежало перед ним целой кучей, но он, по-видимому, не обращал на это внимания. Мысли его витали где-то вдали и, тем не менее, он играл с самым напряженным вниманием, ни разу даже не проиграв своей ставки.

Через несколько часов он выиграл целое состояние. Он разменял золото на кредитные билеты и сунул их небрежно в карман.

День мы провели в Ницце. На следующее утро Стагарт играл с тем же счастьем, через день повторилось то же самое. Мой друг уже стал своего рода достопримечательностью. Игроки переставали играть, когда он входил в залу. И русская, подобно мне, поражалась счастью, которое покровительствовало Стагарту.

Или, может быть, это было не счастье, а система?

Возможность этого обсуждалась громко в игорном зале. Крупье потеряли свое олимпийское величие. Все Монте-Карло пришло в неописанное волнение. По телеграфу во все газеты мира сообщались сведения о чудесном игроке.

Между тем Стагарт продолжал спокойно играть, так спокойно, как будто бы он читал газеты. Так прошло несколько дней.

Вечером он куда-то пропадал и часто возвращался домой только поздно ночью. Он не разрешал мне сопровождать его, так что цель этих прогулок была для меня совершенно неизвестна.

На пятый день он, казалось, смутился во время игры.

Он пододвинул русской лист бумаги:

— Пишите, пожалуйста, — проговорил он отрывисто: — 15, 27, 34, красное.

Затем он продолжал играть дальше.

Вечером он сорвал банк.

Он вошел в мою комнату и с презрением бросил на стол целый тюк кредитных билетов.

— Эти проклятые деньги, — воскликнул он с горячностью, которую мне редко приходилось в нем подмечать. — Все несчастия на земле от денег.

Затем он погрузился в мечты и замолчал.

Когда пробило десять часов, он поднялся. Я увидал, что он прятал в карман револьвер.

— Тебя интересует познакомиться с убийцами барона де Русселя? — спросил он меня с усмешкой.

Я вскочил с дивана как наэлектризованный.

— Как — неужели ты их открыл?

— Еще нет. Но мы с ними познакомимся сегодня вечером. Извести полицию и в час ночи приходи с четырьмя надежными полицейскими на дорогу в Ле-Мулен. Спрячьтесь за деревней у того места, где дорога идет в гору. Когда услышите выстрел, то бегите скорее, чтобы не прийти слишком поздно.

— Но не будет ли лучше, если я буду тебя сопровождать? — спросил я.

Стагарт уже неоднократно являл доказательства своей безумной отваги, так что я имел полное основание опасаться при подобных приключениях за его жизнь.

Он покачал головой.

— Твое присутствие могло бы только помешать удаче моего дела, — ответил он, крепко пожимая мне руку. — Очень важно, чтобы ты оставался с полицейскими и чтобы они явились не слишком рано и не слишком поздно. От этого будет все зависеть. Будем надеяться, что дело обойдется без пролития крови, — прибавил он с улыбкой, вынимая часы. — Я тороплюсь, прощай.

И с этими словами он исчез.

Ровно в час мы двигались по дороге, идущей извилинами из Ле-Мулен в Ментону. За деревней мы остановились и начали прислушиваться.

Была ясная лунная ночь. Ни единый звук не нарушал тишину: прошло полчаса, все было тихо. Полицейские были в нетерпении, я сам начал беспокоиться и сомневаться в удаче.

Вдруг в ночной тиши раздался выстрел.

С револьверами в руках выскочили мы на дорогу. Вынырнули темные тени, раздались второй, третий выстрелы и прокатились протяжным эхом по горам.

Стагарт стоял с револьвером в правой руке, прислонившись к дереву, а левой рукой держал стоявшую перед ним на коленях женщину. Два молодца с замазанными сажей лицами лежали раненые на земле. Трое других спасались бегством по дороге, преследуемые полицейскими. Еще несколько раз раздались выстрелы. Это стреляли преследуемые, полицейские им ответили тем же.