Приказ - [80]

Подчиняясь своим мыслям, Эрика села Альби на колени. Он тут же обнял ее, почувствовав в тот момент всю непобедимость любви, которая одна в состоянии убрать с их пути все препятствия. В этот момент он не думал ни о ревности, ни о супружеской неверности, ни о женской ветрености, ни о глупом головокружении и тем более ни о каком бы то ни было умничанье. Изощренная человеческая культура способна одевать физические желания человека в различные поэтические одежды, в красивые и непорочные покровы, но все они ничего не значат, если в этом нет искренности. А что же будет на следующий день? Утром все выглядит совершенно по-другому, когда проходит любовное опьянение. Однако пока продолжается любовь, говорить о полном отрезвлении невозможно.

— Альби, давай уедем отсюда хотя бы ненадолго, — попросила Эрика мужа. — Поживем несколько дней в каком-нибудь отеле. Я уверена, будет очень интересно.

Марошффи попросил Истоцки подыскать им люкс в какой-нибудь фешенебельной гостинице.

Адама удивило такое желание приятеля, однако он все же пообещал выполнить его просьбу. Спустя несколько дней он позвонил Альби по телефону и сказал:

— Знаешь, дружище, ты захотел невозможного. В настоящее время гостиницы совсем не такие, какими были раньше. Белье в них сейчас отвратительное, в номерах пахнет черт знает чем, запахи эти въелись в обивку и обои. Ты, видимо, забыл, что наша страна совсем недавно вела войну. С фронта возвращались офицеры, и те из них, кто имел возможность, — а они все старались ее иметь, — останавливались дней на десять — четырнадцать в Пеште. В номерах отелей они устраивали настоящие оргии, и, поверь, не скоро наступит день, когда исчезнет этот ужасный запах. К тому же дирекция не ручается за то, что у них в номерах абсолютно нет насекомых. Я тебе по-дружески советую придумать для развлечений место получше.

Однако Марошффи и Эрике ничего другого придумывать не пришлось. Совершенно неожиданно им помог барон Гот. В те дни через руки барона проходили миллионы корон. Огромные имения с помощью барона, а точнее, при его содействии меняли своих хозяев. В финансовых кругах столицы все были прекрасно осведомлены о его удачливых банковских операциях, в свершении которых ему помогали где природное чутье, а где его богатая фантазия, причем успех сопутствовал барону не только каждый день, но, можно сказать, каждый час.

Искусно используя ситуацию, Гот удачно купил в Сентендре виллу, стоявшую на холме, с которого открывался великолепный вид на Дунай. Барон намеревался провести там несколько недель со своей любовницей Мици, но та сбежала из Будапешта с каким-то итальянским офицером. Правда, барона, с головой ушедшего в финансовые комбинации, этот инцидент не очень-то расстроил.

Барон Гот предложил Эрике и Альби пожить немного в его новой, прекрасно обставленной и отапливаемой вилле. Поскольку барон лично принимал участие в переоборудовании виллы, то ему захотелось самому показать свое гнездышко дочке и зятю. По узкоколейке они доехали до городка, а уж от станции до самого места добрались в фиакре, который был для них заказан заранее.

Стоял крепкий декабрьский мороз, однако тяжелые тучи никак не могли освободиться от своей снежной ноши. Только легкая снежная пыль вилась над землей.

В холодном вагончике местной железной дороги дурно пахло, и трое господ чувствовали себя скверно в обществе швабских женщин, ехавших по своим делам с большими тюками и узлами. Разговоры баб о базарных новостях сначала забавляли барона Гота, но это продолжалось недолго. Окна в вагоне были покрыты морозными узорами. Оттаявшая от дыхания дырочка, как только на стекло переставали дышать, снова затягивалась ледком.

Стоило Эрике увидеть старую, повидавшую виды повозку, запряженную одной лошадью, как ей сразу же захотелось сесть в поезд и вернуться в Пешт. Однако, пересилив себя, она зло рассмеялась и села в повозку, громко именуемую фиакром. Она с отцом сидела на заднем сиденье, а Альби примостился напротив них на приставной скамеечке. Ему то и дело приходилось передвигать ноги то вправо, то влево, потому что полностью вытянуть их у него не было никакой возможности.

Полость, которую им подал угрюмый серб возничий, остро пахла конюшней, но крепчавший мороз все же заставил их накрыть ноги до самых колен.

Эрика, одетая в теплое пальто с меховым воротником, меховую высокую шапку, в сапожках с застежками, подбитых мехом, совсем не мерзла. Отец Эрики тоже не мерз в своей теплой шубе. Эрика с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться над отцом, вернее говоря, над его теплыми темно-зелеными наушниками, в которых он выглядел так комично.

Чересчур легко был одет только Марошффи: в костюме спортивного покроя и легком сером пальто.

Почти на самой вершине холма стоял особнячок в три комнаты с террасой, построенный под дачу. Там их уже ждала Фрида, повариха барона, которая, сознавая собственную важность, встретила их с должной почтительностью. Помогала ей молодая девушка из местных, которая от непривычки в такой обстановке почти все делала не так, как надо.

Выпив по бокалу пунша, чтобы хоть немного согреться, приехавшие осмотрели одно за другим все помещения дома.