Приговоренный к одиночеству - [26]

Лошади разгонялись нехотя, копыта стучали по земле устало.

— Давай, родной, не ленись! — прикрикнул Клыкастый на своего жеребца, но тот только сильнее грыз удила.

— Да, это, конечно, не шадрские звери — те даже толком не жрамши по пустыне летают, как птицы! — мечтательно вздохнул Бруно.

— Не буду спорить, — кивнул Рик. — Но такого коня на базаре не купишь. Его растить надо, воспитывать — тот еще труд…

Наконец-то показалась развилка, а рядом с ней раскорячилась повозка, запряженная старой гнедой клячей с провисшей спиной. У заднего колеса, пыхтя и ругаясь себе под нос, возился немолодой мужчина в одежде, заметно испачканной то ли грязью, то ли сажей. Рядом с ним, руки в боки, стояла полная молодая женщина, похожая на торговку с базара. На телеге, среди соломы и мешков, жались друг другу пятеро ребятишек мал мала меньше. Услышав приближающихся всадников, женщина обернулась, и старик тоже поднял раскрасневшееся лицо. Повозку повело, и она накренилась.

Друзья попридержали коней.

— Помогай вам Свет! — поприветствовал их Рик, останавливаясь. Рядом с телегой остро пахло дымом. Дети испуганно умолкли, женщина побледнела, поклонилась.

— И вам, и вам, люди добрые, — торопливо забормотала она. — Езжайте себе с миром…

— Что случилось, хозяин? — спросил Рик у старика, не слушая ее. — Колесо в яму провалилось?

— Прям в колею, проклятое, — тяжело пыхтя, ответил тот. — Никак не сдвинуть.

— Щас подсобим — делов-то! — фыркнул Клыкастый, спрыгивая из седла. — Дохлятину свою только возьми под уздцы?

Женщина засуетилась, заулыбалась заискивающе, кружа вокруг статного бородача. Старик поспешил к кобыле. Клыкастый сплюнул в сторону, ухватился поудобней и приподнял угол телеги.

— Тяни! — скомандовал он. Старик рванул кобылу под уздцы, и через мгновение все четыре колеса уже ровно стояли на дороге.

— Ой, спасибо! Ой, выручили! — закудахтала женщина, торопливо заправляя выбившиеся пряди несвежих волос под чепец, чтобы выглядеть привлекательней.

— Откуда торопитесь-то? — спросил Рик.

— Из дома родного… — пустила та слезу.

— А ну в телегу полезай, и не встревай в мужской разговор! — прицыкнул на нее старик.

Та недовольно зыркнула на деда, утерла слезы, но послушалась.

— За женой молодой глаз да глаз нужен, да? — заулыбался Клыкастый.

— А за невесткой — и того пуще, — вздохнул старик. — Сына моего баба, и детишки его… Из Геммы едем.

— Пахнет от вас, как от пожара, — заметил Рик.

— Из пожара и едем, — обреченно махнул рукой старик. — Там в городе такое творится… Еле ноги унесли.

Друзья переглянулись.

— А че случилось-то? А то нам как раз туда и надо, — сказал Клыкастый.

— Ой, беда там!.. — воскликнула вновь женщина, но старик грубо оборвал ее.

— Рот, сказал, прикрой!

Та обиженно умолкла, а старик страшным шепотом ответил:

— Войска бунтуют. Сначала вся императорская гвардия друг с другом передралась, а потом отряды из приграничных ставок с Шадром, говорят, заявились…

Клыкастый кашлянул, покосился на друзей. Бруно задумчиво прикусил губу. Лицо Рика застыло, словно не определившись, какое выражение ему принять.

— … Думали, теперь тихо станет — а они как давай императора требовать!.. — продолжал тем временем свой рассказ старик, и, оглядевшись, словно кто-то в поле мог его подслушивать, еще тише пробормотал. — Сам слышал, как «На кол его!» кричали — вот так то. А сам барон Дельсола изволил на площади сказать, что весь Игнис давно мечтает увидеть, какого цвета императорские кишки… В страшное время живем, очень страшное…

Лицо Рика посветлело, в глазах вспыхнул недобрый огонек. Потом он нахмурился, но на губах все равно осталась зловещая тень улыбки.

— Прямо так и сказал?.. — медленно, со вкусом катая слова на языке, переспросил он.

— Он еще много чего сказал, что и повторять грешно, — пробормотал старик. — Ведь не о разбойнике каком, прости меня свет, а о Самом!.. Эх, не надобно вам в Гемму, как пить дать — не надобно. Никому щас туда дороги не пожелаю. Все из города бегут, кто куда, иные прям детишек похватали и в чем были ушли.

— Что ж, ясно, — хлопнул его тяжелой рукой по плечу Клыкастый, — дед аж присел под его ладонью. И бородач вскочил в седло. Махнув людям рукой на прощанье, Рик тронул коня.

Как только они немного отъехали от беглецов, Клыкастый, раздув щеки, как мехи, шумно выдохнул.

— Чудеса-то какие творятся! — с чувством воскликнул он.

Бруно с озабоченным видом негромко спросил Рика:

— Так, и что мы теперь делать будем?..

— Лететь вперед, как ветер, — медленно проговорил Рик, все еще вглядываясь и вслушиваясь в собственные мысли. — Если все это — правда, то как бы там всю свадьбу без нас не отгуляли. А мне он живым нужен!..

Присвистнув, Рик ударил ногами жеребца под бока, потом еще раз, и еще, разгоняя того в галоп. Клыкастый и Бруно принялись его догонять.

Широкий каменный мост, похожий на черепаший панцирь, пронесся под копытами в одно мгновенье. Тропинка нырнула в лес, ветер сменился, и теперь отчетливо можно было разобрать запахи костров и даже пищи — видимо, немало беглецов решили не уходить далеко от дома, рассчитывая вернуться, когда все стихнет.

Раскрасневшееся небо медленно гасло, а внутри Рика, наоборот, все только разгоралось, обжигая все сильней.