Приглашение в социологию эмоций - [17]

Третий способ нарушить эмоциональные правила связан с длительностью, когда чувство выражается в течение неприемлемого по длительности периода [Hochschild, 1983, p. 64]. То есть возможны ситуации, в которых вы испытываете требуемое чувство, приемлемой интенсивности, но переживаете его слишком быстро или слишком долго. Например, вы можете ожидать, что ваш друг будет грустить (интенсивно, но умеренно), когда умирает его домашний питомец. Однако если любитель кошек надевает траурную одежду и скорбит больше года, то вы, конечно, подумаете, что этот траур слишком уж затянулся. Даже люди, переживающие потерю родителя, супруга или ребенка, могут столкнуться с нормативным представлением, согласно которому «пора заканчивать траур» (closure)[22] и которому просто не все могут соответствовать [Berns, 2011]. В другом случае вдовец испытывает скорбь недостаточно долго, регистрируется на [23] и начинает ходить на свидания спустя несколько дней после смерти супруги.

Четвертая перспектива эмоциональной девиации – переживать эмоции слишком рано или слишком поздно [Hochschild, 1983, p. 66]. Наши чувства могут рассматриваться как неподходящие, аморальные или нелогичные, если мы проявляем преждевременную или отложенную реакцию. Человек может переживать эмоции, приемлемые по типу, интенсивности и продолжительности, но все же при этом нарушить эмоциональную норму своевременности (timing). Когда умирает родитель, например, обычно приемлемо переживать горе (тип), сопровождаемое глубокой печалью и слезами (интенсивность) в течение дней, недель и даже месяцев (длительность). Однако если кто-либо начинает переживать горе потому, что его «маме исполнилось 75 лет и она может умереть в ближайшие 10 лет», то многие негативно оценят этот преждевременный эмоциональный дисплей. В качестве альтернативы можно представить следующий сценарий: смерть одного из родителей не производит никакого впечатления на человека, но вызывает у него переживания по прошествии месяцев или лет, возможно в тот момент, когда отсутствие этого родителя вдруг остро ощущается на свадьбе. Люди ожидают, что горе переживается в течение первых шести месяцев после смерти родителей, но если горе длится дольше, то человек, потерявший родителей, может быть осужден за эмоционально отклоняющееся поведение, поскольку не стремится достичь окончания траура, или его «закрытия» (closure), в надлежащее время (см. также: [Berns, 2011; Goodrum, 2008]).

Рассмотрим менее печальный пример. Когда мне было около 10 лет, моя мама привела меня на состязание по рисованию в местном универмаге, где главным призом был огромный рождественский чулок (шесть футов высотой), наполненный игрушками. Удивительно, но я выиграл главный приз. Я не знаю, почему мама привела меня на это состязание, так как она явно не хотела, чтобы я лелеял напрасные надежды. Когда менеджер магазина позвонил нам домой, чтобы сообщить, что я выиграл гигантский чулок с рождественскими подарками, я впал в замешательство. Я смущенно пробормотал стоявшим рядом матери и сестре: «Какой-то дядя говорит, что я выиграл большой носок». Когда моя мама взяла телефонную трубку и поняла, что случилось, она передала мне новость, и я затрепетал. Я сказал: «Здорово! Спасибо, мам!». Но моей сестре не понравилось мое поведение во время телефонного разговора: «Ты не сказал “спасибо” и совсем не был взволнован!» – выговаривала она мне. Хотя я и выразил некоторую благодарность менеджеру магазина, когда мы забирали чулок, с точки зрения моей сестры, мой эмоциональный дисплей был слишком сдержанным (интенсивность) и отложенным (своевременность).

Пятый способ несоблюдения эмоциональных норм касается уместности выражения (placing) чувства, когда оно проявляется перед неподходящей аудиторией или в неподходящем месте [Hochschild, 1983, p. 67]. Иногда мы переживаем «правильную» эмоцию в «правильное» время (например, выражение радостного волнения непосредственно при получении приза), но остаемся в поле эмоциональной девиации, даже если интенсивность и продолжительность наших чувств приемлемы. Например, если студент получает оценку «А+»[24] в середине семестра, то от него/нее ожидается выражение радостного волнения, счастья и/или гордости сразу после получения оценки и на короткий период. Однако представьте, что он/она окружен(а) парой друзей, которые также усердно учились, но получили низкие оценки «F» и «D». Эти друзья не лучшая аудитория для выражения радости, ведь в самом деле они могут посчитать такое проявление эмоций бесчувственным злорадством [Harris, 1997, p. 12]. Так или иначе поведение студента с оценкой «А+» может рассматриваться как эмоционально девиантное и, соответственно, подвергаться санкциям в виде критики, сплетен или остракизма [Albas, Albas, 1988a].

К тому же не только радостное волнение и гордость могут не соответствовать месту их выражения, но и менее позитивные чувства. Например, на свадьбах принято просить гостей произнести вслух, если кто-либо знает вескую причину, почему церемония не может состояться. Большинство участников неодобрительно посмотрят на гостя, который решит поделиться негативными впечатлениями о личности жениха, несмотря на то что они, возможно, имеют под собой основания. Давайте представим выражение горя в учебной аудитории. Если бы один из моих студентов потерял родственника и рыдал бы в аудитории, я попросил бы его сделать перерыв и встретиться со мной отдельно (см. примеч. 4 в конце главы). В любом случае эмоциональные нормы, которые я усвоил в процессе социализации, заставляют меня расценивать сильное выражение горя как (обычно) неуместное в учебной аудитории, даже если тип эмоции, ее интенсивность, продолжительность и своевременность вполне приемлемы (см. также: [Bellas, 1999; Meanwell, Kleiner, 2014]).