Прибайкальская кадриль - [5]
Саня. Надо же.
Лида. Накуривайся. Кольку в сени курить гоняла, а ты можешь тут, на кухне. Только в печку, в нее хорошо дым уходит.
Саня. Да не, я здесь…
Лида. В комнате?
Саня(кивнув). Посижу.
Короткая пауза.
Лида. Нет уж, Саня. Дым не переношу, и так тебя в печку отправляю, разрешила… Иди там кури.
Саня. Зачем? Не надо.
Лида. Да как не надо — то? Мне потом кашлять всю ночь, задыхаться? Не ожидала от тебя, чесно слово.
Саня. Лид, я ж не курю. За всю жизнь два раза курнул: перед армией и на свадьбе, и все.
Лида. Да-а?! Тьфу на меня! (Смеется.) Помнила ведь! В пример Кольке ставила! Тьфу! Сижу, дура, уговариваю. Ое-еой, совсем чеканулась.
Саня(радостно согласившись). Но.
Лида. И куда их теперь? Еще пять пачек осталось, в руки не влезли.
Саня. А потом?
Лида. А что потом? Жить как жили, куда денешься…
Молчание.
Саня. Дак вы понарошке, что ли, затеялись? Не по правде?
Лида. Почему «не по правде»? Ты же тут.
Саня. Тут… Совсем или как?
Лида. Ну. как…Поживи сколько-то. На диване поспишь. У нас большой диван.
Саня. На диване?
Лида. Хочешь, я на диване? Спи на кровате. Или…Как ты хочешь?
Саня. А я че? Я ниче. Вы ж с Валентиной…гхм…меня и Николая перетасовали. Сговорились с Валей, чтобы так вот?
Лида. Ниче не сговаривались. Ей шлея под хвост — нашла кого защищать, — а и мы не рыжие. У меня не задержится.
Саня. Дак они-то, слышишь, по правде могут начать…
Лида. Кого начать?
Саня. Гхм…Жить. Ходить вместе. Спать.
Лида. Ну и пусть ходят. (Спохватившись.) Почему это они спать вместе будут?
Саня. Ходить вместе, а спать… Ху — ты, и спать, наверное. Если по правде, если не сговаривались.
Лида. Да ладно тебе… Вообще — то не сговаривались, слово за слово…И что теперь?
Саня. Может, сходить, спросить, как они собираются?
Лида. Счас, побежала. Говорила, будто я из-за Кольки на весь поселок крик подымаю, будто срамлю его? Говорила. Теперь при случае накостыляет ей, отведет душеньку…Не на поселок — на всю область заблажит.
Саня. Драться начнет? Бить?
Лида. Бить не бить, а погонять лишний раз…Привыкнут маленько друг к другу, и начнется. (Со слезами в голосе.) Я че, от хорошей жизни, от покоя у вас периодически-то…скрывалась — то?
Саня(испуганно). Елки…Сходить, что ли? (Подошел к стене, прислушался.) Тихо, вроде…
Лида(тоже подошла и прислушалась). Глядишь, и вправду с любовью затеются. До сих пор как молодой скачет.
Саня. Колька?
Лида. Глаз да глаз за ним… Не шубуршатся?
Саня. Кажись, ходят.
Тот же вечер, почти перешедший в ночь. На половине Арефьевых. Николай сидит на полу в центре комнаты. Из большого ковша пьет воду. Рядом стоит Валя, ждет.
Николай. Хху-у-у! Хорошо. Спасибо, Валюха. (Отдает ковш.)
Валя. Поспал? (Поднимает с пола подушку.) Храпишь ты, Николай, прямо как военный оркестр. Ухохоталась. Заслушалась, ей — богу.
Николай. Это могём. (Оглядываясь.) На полу спал?
Валя. Уж тащила на кровать, тащила… Бесполезно. Упал и замертво, и засви — ста — ал…
Николай. Старый, мативо, стал, вот и храплю.
Валя. А вкусно храпишь.
Николай. Как?
Валя. Заразительно очень. Думаю, похрапеть, что ли, заодно. Что потерял?
Николай. Папиросы.
Валя. На стол выложила, а то помял бы. На. (Подала пачку.)
Николай. Пойду в сенцы, подымлю.
Валя. Да кури в доме! В холоде сидеть — какая радость? Прохладно теперь по ночам.
Николай. Лидка в комнатах не разрешает, гоняет, как собаку, на улицу. (Закуривает.)
Валя. А я тебе и пепелку дам. Для красоты стоит, бездельничит. Пригодилась. Сиди и кури спокойно. Чё туда — сюда бегать? Дымка мужеского понюхаю-ю…
Николай. Санька куда подевался?
Валя. Здра-асьте. (Показав на стену.) Там. Ты здесь, он — там. Такая жизнь началась.
Николай(сообразив). Мативо — о! Я и забыл! (Хохотнув.) Ну и чё у них там? Ладят?
Валя. И не суюсь, мне и неинтересно… Как хотят, так пусть и будет.
Николай. Валюха! Дак теперь ты моя жена?! Баш на баш?! Да?!
Валя(прикрыв себе рот, полушепотом). Куда орешь-то? Ты что?! (Показала на стену.)
Николай. Да там не слышно.
Валя. Когда не слышно, а когда — рраз — и слышно сделается.
Небольшая пауза.
Николай. Санька-то как, хороший петух? Плохой, наверно, если меня тащила.
Валя. Куда тащила?
Николай. На кровать, сама сказала.
Валя. На его кровать, не к себе же! Ты как про меня подумал? Обалдел?
Николай. У вас чё… кровати разные?
Валя. Давно уж разные.
Николай(хохотнув). Лет сто? А мы с Лидкой еще стукаемся!
Валя. Николай, перестань!
Николай. Не, Валь, без понтов! Шучу, думаешь?
Валя. Колька!
Николай(кричит в сторону своей половины дома). Лидуха, ух! Работает за двух! Она у меня заводная! А чё?
Валя. Оё — ёё — ёй! Ой, с ума сошел!..
Николай. Валюха! У вас щас самая пора!
Валя. Какая пора? Со стыда умру…
Николай. Во, пора! Вы ж не беременеете! Финита! Отлично просто!
Валя. Батюшки! В гроб загонишь срамотой своей!
Николай. Ничё не срамота!
Валя. А чё ж это? Срамота и есть.
Николай. Жизнь, Валюха! Токо самая медовуха и начинается! (Смеясь, ходит за Валей.)
Валя. Не угомонишься — беру платок и… Уйду. Честное слово, уйду.
Николай. Ку-да? Ты чё?
Валя. А хоть в баню. Там посижу, пока не утихомиришься.
Николай. О! И я! Потремся!
Валя, схватив платок, пытается уйти.
(Не пускает ее.) Ладно, Валь. Чё, как маленькая?
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)
В глухой деревне живут, каждая со своей семьей, три сестры. Их быт прочно переплетен меж собой и наполнен простыми и светлыми событиями. Ужас начавшейся войны меркнет в их чистых и уверенных в собственном счастье сердцах. Но далекие бои за Отчизну отзовутся в их судьбах не только потерей близких, но и поставят одну из сестер перед выбором в любовном треугольнике.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.