Прибайкальская кадриль - [4]
Николай. Аббажаю! Саня, я за родину!.. (Лиде.) Че ты прибедняешься? В коврах — хрусталях живешь, другим и не снилось. Я в застое, мативо, Валя, знаешь сколько напахал?
Валя. Конечно, знаю. Весь поселок знает: хорошо живете. Рыбнадзорщиком стоко лет — и плохо жить?
Лида(Николаю). Где ты его углядел, хрусталь? Весь укокошил. (Вале,) Глаза зальет и пошел слон в Европу. Сколько у меня этих рюмочек было? С золотым ободком, помнишь?
Валя. Ну.
Лида. Наталья с Володькой приедут с городу или гости, одна стыдоба за стол сажать. Всю посуду перебил, черт рыжий. Четыре рюмочки осталось.
Валя. Конечно, чуть что не по тебе, ты на него. Крик на весь поселок. Ему ж обидно.
Николай. Обидно, Валюха!
Валя. Отстаивает себя, защищаешься, правильно. Не кричи — и все.
Лида. Иди, поживи с ним, погляжу, надолго твоего молчания хватит.
Валя. Ну, если у человека характер такой веселый, че его укорачивать?
Лида. Песни петь, да по бабам бегать, ох, и много ума надо. Сидишь у Сашки своего за пазухой! Токо что титьку, как дитя, не дерет! Без направленности, без наказа шагу ступить не может: все обскажи, все покажи. Это разве мужик, без самостоятельности? Никакого сравнения с Николаем!
Лида. Ну, вот и бери его себе! А мне Сашку своего давай! Поглядим, кто из нас первым взвоет.
Валя. Не взвоем, не взвоем.
Лида. Запричитаешь… (передразнивая). …ой, назад Санечку моего давай! Ой, забирай своего крученного, кобелюгу чертова!
Валя. Лучше с крученым, чем с вареным. Мышью на крупу надуется, на целый день у окна засядет…Побегаешь вокруг…день — другой, вспомнишь Кольку, да поздно будет.
Лида. Да ты же первой и развернешься!
Валя. Ни черта не развернусь! Мне учительшей да нянькой вот так надоело быть!
Лида. Очень хорошо. Я от синяков хоть отдохну.
Валя. А мы с ним песни будем петь с дружбой и весельем. Да, Николай?
Николай. Валентина, ты эту дуру не слушай, у меня и привычки — то махаться нету! Но выходит! Когда заругается, забазарит, памятник из себя выведет! Памятник, мативо, не сдержится!
Валя. Выведет — выведет, Коля. Я же вижу.
Саня. Я не нравлюсь, что ли? (Лиде.) Указами замучила, Лида, чеснслово. Каждую минуту, каждый день указ.
Лида. Вот и пусть друг друга учат: он ее — родину любить, она его — как жить. Поглядим, что у них получится. Поглядим, Саня?
Саня. А я, Лида, все умею! Плотничать? Пожалуйста. Постирать? Пожалуйста! Борщ вот такой могу замастырить! Ты, Николай, можешь?
Николай. Не мужское дело. В механике — я дока. Движок починить… Правильно, Лид…то есть, Валь?
Валя. Конечно. Борщ он варит… Нашел, чем хвастаться. Может, еще и рожать научишься?
Саня. Между прочим, даже интересно. А, Николай?
Николай. Кого?! Рожать тебе интересно?
Саня. А мы б так у их последний козырь и выбили! Сами с усам! А получите вырожденного собственными успехами! И бабам полекше.
Валя. Ой, дурачо-ок…
Николай. Ну, мативо, мучиться еще.
Лида(Николаю). Не понимаешь в душевности — и умолкни. Молюсь я на тебя, Саня. Это ж один на миллион за наши страдания так переживает. Поищи — не найдешь.
Валя. Нашла?
Лида. Нашла.
Валя. Вот и замолитесь… хоть до посинения. Оба.
Лида. Чего надо, того и сделаем. Не командуй.
Валя. Ну и идите. Чего сидите? Время-то идет. Николай, айда пока веник принесем.
Николай. Зачем?
Валя. А погляди хорошенько под ними. Ниче не видать?
Николай. А че там?
Валя. Песку много навалило? Срок-то бежит, а им еще вырожденных клепать.
Николай(хохочет). Лидк! Точно! Песок-то сыплется! Не совок, лопату совковую надо! Ниче, да, Саньк?
Лида(Уводя Саню). А пойдем, Саня! Дурость их вечелая до добра не доведет.
Валя. Не пугай, не пугай.
Николай. А ни фига мы не боимся!
Лида(Вале). Прибежишь за Сашкой… (показав кукиш) …вот его увидишь!
Валя. Фи, провалитесь вы оба, очень надо. Гляди, сама не всполошись. И не на фигу нарвешься, фикусом запулю. Идем, Коля. (Уводит Николая.)
Николай(на ходу). Это как?! По другим территориям распределяемся? А давайте! А спытаем новое блаженство!
Поздний вечер. На половине Звягинцевых. За столом Лида и Саня пьют чай.
Лида. Не болит?
Саня. Голова? Ничего, кажись…Поспал.
Лида. А то — надо, похмелись? Бражка есть у нас.
Саня. Бражка?
Лида. В подполье. За картошку спрятала от Кольки. Никак дотерпеть не может: еще не выбродит толком, уже хлещет. Вот и прячу. Хочешь слажу? Нацежу тебе?
Саня. Ай, мороки больше. Потом опять похмеляться… Лучше чаю. Я чай люблю.
Лида(подливая Сане чай). Сахар сыпь, сыпь.
Саня. Дорогой, зараза, стал.
Лида. Ну и че теперь, пустой пить? Пей — пей.
Саня. Спасибо.
Пауза.
Лида. Погоди-ка! Из головы вылетело. Сюрприз тебе, Саня, будет! (Выскочила из-за стола, убежала в другую комнату. Возвращается, неся охапку пачек с папиросами. Вываливает перед Саней на стол.) Богатство у меня, видишь, какое? Кури на счастье.
Саня. Ого! Много…Дорогие они счас. Сколько тут?
Лида. Двадцать пачек. Хватит? А нет — Володя еще привезет.
Саня. Много… Если по четыреста рублей… Что ж получится?
Лида. Тебя Валька задачником обозвала… Считай.
Саня. Двадцать на четыреста…
Лида. Да че тут решать? Восемь тыщ рублей.
Саня. Ого! Еще стоко же — и полпенсии! Кого, больше! А тут… Восемь тыщ?!
Лида. В продавцах десять лет отбухала и считать не умею? Восемь и будет.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)
В глухой деревне живут, каждая со своей семьей, три сестры. Их быт прочно переплетен меж собой и наполнен простыми и светлыми событиями. Ужас начавшейся войны меркнет в их чистых и уверенных в собственном счастье сердцах. Но далекие бои за Отчизну отзовутся в их судьбах не только потерей близких, но и поставят одну из сестер перед выбором в любовном треугольнике.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.