– Понимаю, – склонил Эдуардо голову набок. – Ладно, ты уже совершеннолетняя, а не ребенок, и я не могу запретить тебе встречаться с ним.
– Нет, не можете, – ответила Санча, закладывая пальцами пряди волос за уши. – Кроме того, это уже не имеет значения. Я, возможно, никогда больше не увижу его.
– Почему? – прищурился Эдуардо. – Что произошло?
– Ничего особенного, – беспокойно задвигалась Санча. – Просто у меня нет оснований предполагать, что он пригласит меня снова. И перестань разговаривать со мной с таким серьезным видом. Меня все это совершенно не интересует, – закончила она с вызовом.
– И тем не менее в тебе нет прежней живости, лицо побледнело и осунулось. – Эдуардо раздраженно щелкнул языком. – Я еще не совсем лишен способности соображать. Сколько бы ты ни утверждала обратное, ты вовсе не так уж равнодушна, как тебе хотелось бы быть!
Санча промолчала, потому что сказанное дядей очень походило на правду. К ее радости, через несколько секунд они въехали в ворота виллы и увидели тетю, загоравшую на веранде.
«По крайней мере, тетя Элизабет ничего не подозревает», – подумала Санча и приветствовала ее с особой теплотой. Затем она удалилась, якобы намереваясь принять душ. Но в спальне, вдали от посторонних глаз, уверенность покинула ее, и она со страдальческим видом смотрела на свое отражение в зеркале туалетного столика. Как-то нужно было перестать думать о графе, выбросить всякие мысли о нем из головы. Скорее всего это можно сделать, если найти ему замену. Но кого выбрать?
Вечером в субботу Элизабет устроила вечеринку. Компания собралась небольшая, но среди гостей были Антонио Фуччи и его родители. Как догадывалась Санча, тетя заметила интерес, проявленный Антонио к ней несколько недель назад у Бернадино, и воспользовалась возможностью свести их снова вместе. Элизабет надеялась – и об этом знала Санча, – что теперь, когда мать девушки умерла, а отец опять счастливо женился, она не станет особенно торопиться вернуться в Англию. Не имея собственных детей, Элизабет всем сердцем привязалась к племяннице, дочери своей родной сестры, и, наверное, рассчитывала на то, что Санча, следуя ее примеру, выйдет замуж за итальянца и останется в Италии.
Антонио, со своей стороны, был чрезвычайно доволен таким развитием событий и в один из подходящих моментов рассказал Санче, что на прошлой неделе звонил на виллу Тессиле, где ему сообщили, что она всю рабочую неделю живет в Венеции, на квартире без телефона.
– Он есть только в редакции, – заметила Санча, улыбнувшись, – но там не поощряют частные разговоры.
– Ваш дядя, конечно же, не стал бы возражать, если бы позвонили вам.
Санча отрицательно покачала головой.
– Все звонки для меня проходят через телефонный аппарат моей начальницы, а она категорически против.
Думая о телефонных звонках, Санча вспомнила, что граф Малатеста сумел связаться с ней, минуя Элеонору. Но он был единственным в своем роде; мог делать вещи, которые были не под силу другим, только благодаря своей чрезмерной самонадеянности.
– Но сейчас вы здесь, и это самое главное. Скажите, Санча, вы согласитесь со мной куда-нибудь пойти, если я вас приглашу?
– Думаю… что да, – ответила Санча после некоторого колебания. – Правда, на неделе я очень занята и у меня мало свободного времени.
Это не совсем соответствовало истине, но вся беда была в том, что если одна половина ее существа хотела принять предложение Антонио, то другая – отвергала саму идею сближения с любым мужчиной, кроме графа Малатесты, и это было чистым помешательством!
Антонио стоял вместе с Санчей на веранде, ласково поглаживая ее пальцы, и она удивлялась, почему прикосновения одного человека могут лишить всякой способности связно мыслить, а вот такие же действия другого – в данном случае Антонио – вызывают только легкое раздражение.
– Мои тетя и дядя могут нас хватиться, – сказала она, отнимая руку.
– Пожалуйста, Санча, – проговорил Антонио, взглянув на нее с укором. – Мне очень хочется вновь встретиться с вами.
Санча посмотрела мимо него на открытые двери виллы. Веранду заливал яркий свет, изнутри доносились разноголосый говор и нежные звуки струнной музыки. Все казалось таким красивым, дышало таким покоем. Почему же она не находила себе места, не могла успокоиться? Где-то там в темноте, за пределами светлого круга, освещенного огнями виллы, находился граф Малатеста, вероятно ужиная или танцуя в каком-то другом обществе. И с кем он мог там быть? Яниной Румиен? Маризой Аннигони? Она ведь вела себя как человек, имеющий на него определенные права. Так отчего же она, Санча, не решается принять приглашение молодого человека, у которого могут быть только благородные намерения и чьи родители в соседней комнате весело беседуют с ее тетей и дядей.
Санча вновь перевела взгляд на Антонио, и черты ее лица смягчились.
– Хорошо, – сказала она. – Я принимаю ваше приглашение. Однако нам, пожалуй, лучше встретиться не в середине недели, а в следующие выходные.
Антонио был явно разочарован.
– А как насчет завтрашнего дня? – спросил он нетерпеливо. – У меня есть лодка. Могли бы покататься по озеру. Как вы смотрите? Поплавать и попробовать на водных лыжах. Было бы чудесно!
