Праздники, звери и прочие несуразности - [22]

— Эти птицы на продажу? — спросил я, пожирая взглядом красного кардинала.

— Конечно, — подтвердил мистер Беллоу. — Но только в сезон.

— Что значит «в сезон»? — спросил я, заинтригованный. — Разве птиц продают не в любое время года?

— Да, некоторые люди так поступают, — ответил он. — Но я взял за правило продавать птиц только в сезон.

Я заметил в его глазах особый блеск.

— И когда же бывает сезон? — поинтересовался я.

— По мне, так никогда.

— То есть… вы их вообще не продаете?

— Очень редко, — признался мистер Беллоу. — Разве что другу.

— Так вот почему вы отказали этой даме?

— Да.

— А все эти птицы в витрине с пометкой «Продано» — они, значит, не проданы?

Мистер Беллоу испытующе поглядел на меня, словно проверяя, можно ли мне доверить секрет.

— Между нами говоря, нет, — признался он.

— Но как тогда вы зарабатываете? — удивился я.

— В этом-то все и дело. Я не зарабатываю, — сказал он.

Наверно, вид у меня был такой растерянный, что мистер Беллоу издал горловой смешок.

— Давайте спустимся, выпьем чаю, и я вам все объясню, — предложил он. — Но вы должны мне обещать, что информация не выйдет за пределы этих стен. Обещаете?

— Я обещаю! Конечно обещаю.

— Ну хорошо. Вы любите крампеты?[11]

— Э… да, люблю. — Я был несколько обескуражен сменой темы.

— Я тоже, — сказал он. — Горячие крампеты с маслом и чай. Пойдемте. Спустимся.

Мы спустились в гостиную, где ретривер, которого, как выяснилось, зовут Олдрич, царственно возлежал на диване. Мистер Беллоу зажег газовую конфорку, поджарил на ней пышки и намазал их маслом, после чего принес шаткую сочащуюся горку на тарелке. Тут как раз закипел чайник, и он заварил чай и поставил на столик между нами чашки из тонкого китайского фарфора.

— Вы с молоком? — спросил он.

— Да, пожалуйста, — попросил я.

— Сахар?

— Нет, спасибо.

Мы пригубили чай, а затем он протянул мне пышку и с радостным выдохом вонзил зубы в свою.

— Вы… вы хотели мне рассказать о том, что вы ничего не зарабатываете, — напомнил я ему.

— Ну что ж… — Он взял носовой платок и тщательно вытер руки, рот и усы. — История длинная и запутанная. Вся эта улица — а называется она, кстати, Поттс-лейн — когда-то принадлежала эксцентричному миллионеру по фамилии Поттс. Он был, как сказали бы сегодня, социалистом. Построив все эти магазины, он ввел для них особые правила. Желающие их приобрести получали бессрочную аренду, которая пересматривалась каждые четыре года. Если дела у них шли хорошо, аренда пропорционально возрастала; если плохо, она, наоборот, снижалась. Я въехал в этот магазин в двадцать первом году и с тех пор плачу за аренду пять шиллингов в неделю.

Я смотрел на него и не верил своим ушам.

— Пять шиллингов в неделю? За такой магазин? Но это же абсурд! Отсюда до Кенсингтон-Хай-стрит рукой подать.

— Вот именно. В этом-то все и дело, — сказал мистер Беллоу. — А я плачу всего один фунт в месяц.

— Но почему такая низкая аренда? — Я отказывался его понимать.

— Потому что я ничего не зарабатываю, — объяснил он. — Как только я прочел данный пункт в договоре, сразу понял, что это удобная лазейка. У меня были небольшие сбережения, прожиточный минимум. Не хватало как раз жилья, где бы я мог держать своих птиц. И вот она, идеальная возможность. Я обошел других обитателей Поттс-лейн и объяснил им суть этого пункта договора аренды, и выяснилось, что у них похожие проблемы: деньги есть только на жизнь, и нужно дешевое жилье. В результате мы основали Поттслейнскую ассоциацию и скинулись на хорошего бухгалтера. Когда я говорю «хорошего», я не имею в виду слабака из тех, кто всегда стоит на стороне закона. От таких нет пользы ни вам, ни мне. Нет, это был очень умный и хваткий молодой человек. И с тех пор мы встречаемся с ним раз в полгода, он проверяет наши бухгалтерские книги и говорит, как вести дела с убытками. Так мы и поступаем, и когда приходит время пересмотра платы за аренду, она оказывается на нуле или даже чуть ниже.

— Но разве новые владельцы не могут пересмотреть договора? — удивился я.

— Не могут, — ответил мистер Беллоу. — В этом вся прелесть. Оказывается, мистер Поттс оставил завещание, и все его условия должны неукоснительно соблюдаться.

— Но они наверняка в ярости, что вы им платите всего один фунт в неделю.

— Не то слово. Они сделали все, чтобы меня выселить, но у них ничего не вышло. Я нанял хорошего адвоката, опять же не слабака, который думает больше о законе, чем о клиенте. Он быстро поставил их на место. Они столкнулись с единым фронтом, мы все были заодно, и им пришлось отступить.

Я решил оставить свое мнение при себе, дабы не задеть его чувств, но лично я не сомневался, что все это враки. Однажды у меня был репетитор, который жил в выдуманном мире и рассказывал мне длинные и запутанные истории о своих приключениях, а на самом деле он о них просто мечтал. Так что я научился уходить от прямого ответа.

— Да, это интересно, — сказал я. — Вы нашли очень хитрый ход.

— Всегда читайте текст, набранный петитом, — мистер Беллоу сопроводил это поучительным движением указательного пальца. — Извините, я должен сходить за Мейбл.

Он ушел в зал и вернулся с волнистым попугайчиком на запястье. Он сел и пристроил птичку у себя на ладони. Она лежала на спине, с закрытыми глазами, неподвижно, словно вырезанная из слоновой кости, и только повторяла: «Привет, привет, привет». Он нежно погладил ее перышки, потом переложил к себе на колени и стал кончиками пальцев щекотать ей брюшко. Тут она впала в экстаз окончательного забвения.