Правила склонения личных местоимений - [57]

Перед встречей с майором не сплю всю ночь. Я вообще в последнее время очень мало и плохо сплю, так что Наташа волнуется. Ходит вокруг меня кругами, то присядет, то по руке погладит, то в глаза заглянет. Понимаю, что ей тоже вся эта бессонница с трудом дается, но ничего пока не могу поделать. Я сижу за столом и бессмысленно тыкаю мышкой в разные документы на мониторе. Окна открываются и закрываются, а я даже не слежу за их потоком. На столе разбросаны бумаги на Ксюшку, какие-то заметки, листы. Я думаю только о завтрашней встрече. Я думаю, только бы майор все подписал. Только бы он оказался настоящей сволочью и не пошел на попятную.

— Почему ты думаешь, он согласится? — осторожно спрашивает Наташа, присаживаясь ко мне на колени.

— Я не думаю. Я надеюсь.

— Он же ненавидит тебя. — Миронова кладет голову мне на плечо, и я уже умереть готов от счастья.

— Больше, чем ненавидит меня, он любит деньги.

— И сколько ты ему можешь дать? — Наташа явно настораживается.

— Столько, сколько он попросил.

— И сколько это?

— Это много.

Она смотрит на меня своими огромными голубыми глазами, и я все еще готов умереть.

— Откуда у тебя так много? — продолжает Миронова свой ласковый допрос.

— От верблюда! — отрезаю я и крепко целую Наташу в губы.

Утром еду к майору. Он, кстати, совершенно меня не ждет: кажется, не принял мои слова всерьез и теперь страшно удивлен. Я боюсь, как бы все не сорвалось. Но майор достаточно алчный, чтобы быстро прийти в себя.

— Ты где столько взял? — спрашивает он. — На панели что ли стоял?

— А что, на панели столько платят? — подначиваю.

— Не знаю, где ты достал бабки, но если спер, я тебя лично поймаю и посажу!

— Конечно, — киваю. — Документы сначала подпиши!

Он внимательно изучает каждую букву. Читает и время от времени поднимает на меня недоверчивый взгляд. А я замер. Не двигаюсь и почти не дышу. Сердце, кажется, не бьется. Я чувствую, как оно остановилось. Кровь в венах застыла. Нет, я ни фига, не смелый. Я боюсь сейчас как перед расстрелом. Наконец, майор берет ручку. Он поднимает на меня глаза, потом переводит взгляд на деньги и подписывает. Меня отпускает. Моментально. Напряженные мышцы расслабляются. Сердце снова начинает биться. Он подписывает все и берет деньги. Я просто не верю своему счастью, не могу поверить, что так легко все вышло. Правда, надо теперь угнать его тачку, но это легче.

Когда с майорскими подписями все улажено, я иду к Кате. Я думаю о том, что Ксюшка живет с ней уже два года. Я не думаю почему-то, что моя младшая сестра привыкла к новым условиям, что ей там вполне хорошо и комфортно, что она и не жаждет покидать свой дом. Совершенно об этом не думаю. Наверное, потому что я страшный эгоист. Решил сам для себя, что Ксюшке почему-то будет со мной лучше, и держусь теперь за эту мысль, как сорвавшийся мойщик окон за карниз. А с чего бы? У нее там квартира большая… Собственно, все. Это единственное преимущество. Да, я постарался, чтобы в остальном выглядеть гораздо привлекательнее Кати.

— В общем, так, Катя, — начинаю после недолгой прелюдии, — я хочу забрать Ксюшку к себе.

— Что значит забрать к себе? — не совсем понимает Катя. — На выходные?

— Навсегда.

— Как это? — моя старшая сестра в ступоре. — Ром, как это навсегда?

— Так, Кать, — отвечаю. — Я всегда этого хотел. Не думаю, что для тебя это новость.

— Но папа…

— Он не против, — перебиваю я и показываю бумаги.

Катя нервно просматривает исписанные казенным текстом страницы и чем дальше, тем больше перестает понимать суть вопроса. Она все спрашивает что-то, указывает на подписи майора, мотает головой. Я объясняю, стараюсь не употреблять слов, которые окончательно разочаровали бы мою старшую сестру в ее отце.

— Давай не будем все усложнять. — говорю. — Я не собираюсь изолировать Ксюшку. Ты можешь приходить когда хочешь, общаться с ней сколько хочешь, но жить она будет со мной.

— Ром, я понимаю, — начинает Катя, — что ты заботился о ней столько лет, что тебе было нелегко… Но и я с ней живу уже два года! Она ко мне привязалась. У нас все хорошо. И потом, как ты ей собираешься все это объяснить?

— Что объяснить? — передергиваю. — Что папаша ее мудак, что она ему не нужна? Она и сама знает. Она умная девочка.

— И все-таки, Ром, — настаивает Катя, — давай у Ксюши спросим. Пусть она сама решает.

— Ну давай, — отвечаю, и мы едем за сестренкой в школу.

Неужели Катя всерьез полагает, что Ксюшка захочет остаться с ней?! Твою мать, Рома, а с чего ты взял, что она захочет остаться с тобой? Ты слишком самоуверен, парень! Притормози. И, знаешь, готовься к худшему, как тебя научила жизнь, а то что-то ты расслабился. И вообще, как ты себе представляешь этот милый душевный разговор с семилетней девочкой? С очень умной семилетней девочкой, конечно, но сути это не меняет. Ты же на самом деле не думаешь о своей младшей сестре, правда? Ты же не о ней думаешь? Ты думаешь, как бы заткнуть за пояс майора и всю его семейку. Ты думаешь, как бы выиграть, наконец, эту битву. Ты думаешь, какой же ты будешь молодец. Нет! Я начинаю спорить с самим собой, а это очень, очень плохой знак. Но нет! Все это не имеет отношения к моим обидам, к моей ненависти и злости. Все это не про меня. Вернее, про меня, конечно — я люблю Ксюшку. Люблю больше всех на свете. И я в лепешку готов расшибиться ради нее. Я сделаю все, как она скажет. И если она скажет, что хочет остаться с Катей, мне придется это принять. Это, конечно, разобьет мне сердце, но, к чертовой матери, что там осталось от моего сердца!