Правда выбора - [9]

– Хо-хо! Одним махом двоих побивахом! – обрадовался Филька.

– В руку целил, – озабоченно ответил Олонец.

Он снова покачал нож в руке, положил его на палец, проверяя, как распределяется тяжесть клинка. Нашел точку равновесия, недобро глянул на Луку Филина:

– Еще раз упредишь, – и он подкинул оружие на пальце и ухватил его за лезвие.

Черкаса и Бобыля он откатил в сторону. Когда те очнулись, кивнул на стол, позволяя усесться на лавку. Черкас встал, дернулся будто собираясь напасть на Олонца. Тот тут же перехватил нож в руку для броска. Василь хмыкнул, уселся:

– Та й добре! Ще заплатишь!

– Отольются мышке кошкины слезки, – поддакнул ему Пронька Бобыль.

– Не горюй, – усмехнулся Олонец, – Зоб угощает!

Он дал знак корчемщику наполнить кружки. Тот нехотя принялся за дело. Филька захихикал, повторяя на разные лады слова Олонца.

Следом появилось по одному несколько плотников и кузнец Харитон Сизый. Иные были даже без ножей и обезоруживать их не пришлось. Зато за столами появились люди, довольные дармовой выпивкой.

Больше Олонец опасался казаков из острожка. Как служилые, они могли не потерпеть насильного обращения. Надеялся, что не придут. Однако, появились и они. Были втроем: десятник Прохор Семенов и казаки Микита Галичанин и Лексей Сажень. Все трое при саблях, у Семенова пистоль за поясом, а Сажень нес пищаль. Перед тем, как они вошли, Олонец снова пригрозил корчемщику, чтобы тот не думал выдать, а Черкаса и Бобыля пересадил в угол за дверью.

Убедившись, что казаки идут первыми, Олонец пропустил их вперед, подгадал появление десятника и нырнул ему за спину, приставляя нож к горлу.

– Оружье на пол! – приказал он казакам, сам левой рукой вынимая из-за пояса Семенова пистоль.

Те недоуменно обернулись. Олонец глянул на пороховую полку пистоли, убедился, что тот не заряжен, надавил ножом на горло десятника. Тот кивнул своим людям. Казаки сняли пояса с саблями и ножами, передали подскочившему Фильке. Сажень отдал также бандалеру с зарядцами42. Ему же сдал пояс и перевязь Семенов, стараясь двигаться осторожно и не потревожить ножа. Казаки отошли в угол к Черкасу. По указанию Олонца, Филька свалил все на стол в углу. Игнат кинул ему пистоль и объяснил, как забить в него заряд, взвести курок и засыпать затравку на полку. Только когда паренек передал Игнату оружие обратно, тот отпустил десятника.

– Дурное дело затеял, Игнат, – проворчал Семенов. – За такое воровство можно головы лишиться.

– Чего ж Зоба за воровство не казнили? – сухо ответил Олонец, отступая к столу с Филькой и оружием.

– Не твоего ума дело, – огрызнулся десятник, – вертай наше оружье, повинись, разберемся!

– Сказано сыном боярским Похабовым, приказчиком маковским, привести Зоба к сыску, – криво улыбаясь, проговорил Игнат, – приведу, тогда и не мое дело станет.

– Не обижайся, дядька Прохор! – с участливой улыбкой подал голос Филька, – сначала правды немного прибавим, потом вместе навалимся!

Олонец приказал подать вина и служилым, а сам указал Фильке, как забить заряд и в пищаль, запалить фитиль и закрепить его в курке43.

– А теперь, Филимон, – попросил он, когда дело было кончено и Олонец грозил собравшимся уже двумя стволами. – Сбегай на двор к Зобу, да шумни там, что Черкас и Бобыль тебя за подмогой послали. Мол, просят одного-двух человек прислать для малого дела. Обязательно скажи, что дело короткое и посланные скоро обратно будут. Да сам не жди, если долго думать будут, беги обратно. Передал и все, дело маленькое. Повтори!

Фильке пришлось несколько раз повторить, прежде чем Олонец стал доволен и услал парнишку.

Пока ждали, Олонца несколько раз пытались отговорить от затеи. Служилые увещевали, Черкас с Бобылем грозили. Но тот только ухмылялся, ни на миг не опуская оружия и отмечая малейшее движение. Даже на двор не позволил никому выйти, велел справлять нужду тут же в пустое ведро.

Скоро все же послышался веселый голос Фильки, ведущего «подмогу»: холопов Петра Десятина и Ивана Бабку. Под угрозой пистоля они разоружились спокойно и заняли свои места за столами.

Черкас и Десятин к выпивке так и не притронулись, а служилые и остальные люди Зоба приложились к кружкам. Больше, впрочем, гуляли и веселились плотники.

– А что остальные, дядька Олонец? – спросил Филька, с восторгом восседая на столе, на котором полно было ножей и гордо красовались сабли казаков и Черкаса, – снова бежать?

– Теперь ждем, – качнул головой Олонец, – сказку про глупую жену слышал? Как вся семья по одному в погреб собралась? Так и у нас будет.

Десятник и Иван Бабка скрипнули зубами, но дернуться не решились.

Олонец даже доверил Фильке пищаль, и он гордо водил стволом из стороны в сторону. Такого большого дела ему еще никогда не приходилось делать.

Слова Олонца сбылись, хотя ждать пришлось подольше, чем Десятина и Бабку. Следующими пришли сын Зоба Илья Григорьевич с Ляминым и Естафьевым. Хотя у последнего имелась заряженная пищаль, а у Лямина лук, они зашли в корчму без опаски, слыша веселые голоса плотников и стук кружек. Под угрозой пищали Фильки и пистоля Олонца сдали и свое оружие и присоединились к остальным.