Наверное, потому, что Уаймен был специалистом по английскому Возрождению, зашел разговор и о елизаветинской драме.
— Наш театр прогорает потому, что современные драматурги боятся показать на сцене те горячие страсти, которые и есть предмет трагедии, — бубнил он, — а в шестнадцатом веке драматурги не стеснялись дать на сцене кровь и мелодраму и благодаря этому создавали великие произведения.
Мне очень хотелось знать, что думает об этом Лора, но я боялся посмотреть ей в глаза. Кто, как не она, мог рассказать о запретной любви, о ревности и страсти, об отцеубийстве, словно сошедших со страниц одного из современников Шекспира и отличающихся только финалом, — ведь современник Шекспира закончил бы пьесу грудой трупов, а здесь все закончилось несколько гротескно и весьма прозаично. Наверное, в современной жизни все, как правило, кончается хныканьем и скулежом, а не взрывом. И мне теперь очень хотелось знать, почему она решила возобновить старое знакомство. Она, конечно, была уверена, что я не знаю всей правды, но я бы и так ее никогда не выдал. Я изредка посматривал на нее, она спокойно и внимательно слушала болтовню молодых людей, и я так ничего и не заметил в ее все еще красивом лице. Казалось, ее жизнь протекла буднично и бессобытийно, и в ней никогда не было никаких бед и несчастий.
Вечер подошел к концу, а с ним — и моя история, но я все-таки хочу ее закончить рассказом об одном занятном событии, которое произошло, когда мы с Уайменом вернулись к нему домой. Мы решили перед сном выпить по бутылке пива и пошли на кухню. Часы пробили одиннадцать, и в этот момент зазвонил телефон. Уаймен подошел к нему и вскоре вернулся, посмеиваясь.
— Что-нибудь смешное? — спросил я.
— Звонил один мой студент. Вообще-то им запрещено звонить преподавателям после одиннадцати тридцати, но он был очень взволнован и хотел знать мое мнение. Он спросил меня, как зло пришло в мир.
— Ну и что ты ему сказал?
— Я ему сказал, что это тот самый вопрос, который волновал еще Фому Аквинского, и что ему придется самому найти ответ. Я еще сказал, что, если он найдет ответ, пусть позвонит мне, хотя бы было два часа ночи.
— Ну я думаю, ни сегодня ночью, ни в ближайшее время он тебя не обеспокоит, — сказал я.
— У меня тоже сложилось такое впечатление, — сказал он и усмехнулся.
Предисловие и перевод с английского Юрия ДУБРОВИНА.
