СОМЕРСЕТ МОЭМ
Пустячный случай
Перевод М.Литвиновой
Я рассказываю эту историю от первого лица, хотя не принимал в ней никакого участия: я не хочу притворяться перед читателем" будто Зйаю больше, чем говорю. Как все было - описано точно, почему - об этом пришлось догадываться, и, возможно, мои предположения покажутся читателю неверными. Тут никто не может сказать что-либо наверняка. Но для того, кто интересуется душой человека, нет более увлекательного занятия, чем поиски побуждений, вылившихся в определенные действия. Подробности этой злополучной истории я узнал совершенно случайно. Как-то мне пришлось дня два-три пожить на одном из островов к северу от Борнео, и начальник округа любезно предложил мне остановиться у него. Перед тем я некоторое время путешествовал в самых примитивных условиях и теперь был рад от-дохлуть. Когда-то этот остров имел и некоторое значение и собственного губернатора, но времена изменились, и теперь ничто не напоминало о лучших днях, кроме внушительного каменного дома, где прежде обитал губернатор, а ныне обосновался начальник округа, сетовавший, впрочем, на непомерную величину своего жилища. Однако это был удобный дом - с огромной гостиной, столовой человек на сорок, просторными высокими спальнями. Он понемножку ветшал - сингапурские власти весьма благоразумно не желали раскошеливаться на его ремонт, - но мне он нравился: тяжелая массивная мебель придавала комнатам строгую торжественность, - и это забавляло меня. Сад возле дома был так велик, что хозяева не могли содержать его в порядке, и постепенно он превратился в непроходимые тропические заросли. Начальник округа Артур Лоу был человек невысокого роста, лет под сорок, спокойный и неторопливый, у него была жена и двое детей. Лоу так и не сумел обжить эти пустынные хоромы, они жили по-походному, словно беженцы из мест, охваченных эпидемией, и только и ждали, когда их переведут в другую, более привычную для них обстановку.
Мне они сразу понравились. Начальник округа был обходителен и приветлив, с чувством юмора. Не сомневаюсь, что свои многочисленные служебные обязанности он исполнял превосходно, и при этом он всеми силами старался избежать официального тона. У него был острый, но не злой язык, речь его пестрела жаргонными словечками. Приятно было смотреть на него, когда он играл со своими детишками. Семейная жизнь, несомненно, пришлась ему по вкусу. Миссис Лоу была очень милая маленькая женщина, пухленькая, темноглазая, с прелестными бровями, не красавица, но, бесспорно, привлекательная. У нее был здоровый вид и веселый нрав. Супруги вечно пикировались между собой, и каждый как будто находил в другом очень много смешного. Хотя их шутки не были ни остры, ни новы, им самим они казались такими уморительными, что вы невольно смеялись вместе с ними.
Мне кажется, они были рады мне, особенно миссис Лоу, - ведь, кроме распоряжений по дому да присмотра за детьми, ей нечем было занять свой досуг. На острове было так мало европейцев, что всякий интерес друг к другу у них давно иссяк; и не успел я прожить там и дня, как получил приглашение от миссис Лоу погостить у них неделю, месяц, а то и год, В день моего приезда Лоу устроили обед и позвали к себе всех местных служащих: правительственного инспектора, доктора, учителя, начальника полиции. Приглашенные явились со своими слугами, чтобы было кому прислуживать за обедом. На следующий день мы обедали втроем, и за столом нам подавали только слуга мистера Лоу и мой, с которым я путешествовал. Принесли кофе, и мы остались втроем. Лоу и я закурили сигары.
- А я вас встречала раньше, - сказала миссис Лоу.
- Где?
- В Лондоне. На одном из приемов. Я услышала вашу фамилию, когда вас кто-то назвал, показывая кому-то. Это было у леди Кастеллан, в доме на Карл-тон-Хаус-Террас.
- Ах, вот как! Когда же?
- В нашу последнюю поездку домой в Англию, У нее на вечере еще давал представление русский балет.
- Помню. Года два-три назад. Удивительно. Значит, вы тоже там были?
- Вот и мы тогда удивлялись, - сказал Лоу, улыбнувшись своей милой, скромной улыбкой. - Нам ведь никогда раньше не случалось бывать на таких приемах.
- Вечер произвел сенсацию, - заметил я. - Самый блестящий прием сезона. Вам, наверное, очень понравилось?
- Ах, этот вечер был для меня мучением, - сказала миссис Лоу.
- Не будем забывать, Би, это ты настояла на том, чтобы пойти туда. Вообразите себе нас среди этой расфранченной толпы. На нем был фрак, который я носил еще в Кембридже, а он и тогда не отличался элегантностью.
- Я купила себе платье у Питера Робинсона нарочно для этого дня. В магазине оно казалось таким Нарядным. Но там, на вечере, я была словно последняя замарашка. И зачем я его покупала, зря только деньги выбросила.
- Подумаешь, какая беда. Нас ведь все равно ни с кем не познакомили.
Я хорошо помнил тот вечер. Великолепные залы в доме на Карлтон-Хаус-Террас были разубраны тяжелыми гирляндами желтых роз, в одном конце огромной гостиной соорудили сцену. Для танцоров сшили костюмы времен регентства, а один композитор специально написал музыку к двум прелестным балетам, в которых они танцевали. Глядя на это, трудно было отрешиться от прозаической мысли, что такая затея, пожалуй, стоила немалых денег. Леди Кастеллан была красивая женщина и превосходная хозяйка, но вряд ли кто заподозрил бы ее в излишней доброте; к тому же она знала так много людей, что не могла думать о ком-нибудь в отдельности больше, чем о других, поэтому я никак не мог понять, чего ради она пригласила на свой роскошный праздник этих двух неприметных маленьких людей из далекой колонии.
