Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения - [20]

. Начинали входить в моду «прорези» на рукавах, пришедшие из Швейцарии: рукава разрезались, чтобы из-под материала был виден блестящий атлас. Цвета одежды имели символическое значение: из ткани голубого цвета, усеянной золотыми лилиями, могли быть сделаны только вещи короля, а придворные одевались в красные и золотые цвета. На флаге — белый крест на красном фоне. Кроме того, у Карла VIII имелись личные цвета: после женитьбы — фиолетовый с белой отделкой, а позже, в 1497 году, изменив прежний образ жизни, он стал носить серый и черный: этим он хотел показать, что отказывается от мимолетных увлечений, какие у него случались, в частности в Амбуазе. Надо сказать, Анна Бретонская была ревнива; даже беременная, она сопровождала короля во время длительных выездов на охоту, дабы лишить его соблазна ночных привалов.

Придворные наряды оживлялись головными уборами. Обычно носили объемные шляпы-боннэ на основе скуфьи — круглой шапочки, или тяжелые баретты с загнутыми или ровными полями. Во время торжественных церемоний или на параде над головными уборами развевались султаны из перьев павлина, белой цапли, фазана или аиста с добавлением золотых нитей и бриллиантов. На латах и шлемах мерцали драгоценные камни.

Приближенные короля ввели моду на туфли с широкими носами, просторные и удобные — «медвежья лапа». Общепринятым стало мыться в ванне в своих апартаментах. Правила гигиены сделались более строгими, чаще мыли руки во время еды, блюда подавали на стол, накрыв салфетками. Белье, перчатки и одежду душили порошком из фиалки и красных роз Прованса. По каменному полу разбрасывали охапки вереска. Зимой окна закрывали внутренними ставнями с ромбическими стеклянными витражами на створках. Двери в комнатах утепляли портьерами. На окна стали вешать шторы. Но для того чтобы согреться, даже большого огня в камине было мало, поэтому горячими углями наполняли грелки для рук и ног, специальными грелками грели кровати. Когда королевские гости возвращались после развлечений на свежем воздухе, то в зависимости от времени года их встречали теплые или прохладные апартаменты.

После всего этого в конце дня оставалось лишь поставить в спальне государя шесть кушеток для камергеров и камердинеров и еще три кровати — в спальню королевы, для прочих слуг. В коридоре у входа в королевскую опочивальню дежурили восемь шотландских и восемь французских лучников, которые время от времени совершали обходы с факелами в руках.

Любовь к литературе и искусству

Такой распорядок дня не исключал общения с высокопросвещенными людьми — гуманистами Гийомом де Рокфором, епископом Жаном де Рели, членами парижского парламента Жаном и Жерменом де Гоне; последний вел активную переписку с платониками из окружения Лоренцо Великолепного во Флоренции. С этой группой королевских приближенных были тесно связаны двое молодых людей: Лефевр д'Этапль, опубликовавший в 1497 году «Этику» Аристотеля и посвятивший ее Жану де Реми; и Гийом де Бюде, числившийся секретарем короля и таким образом имевший возможность часто видеться с Иоанном Ласкарисом, настоящим эллинистом, привезенным Карлом VIII из Неаполя во Францию.

Король желал увековечить свои деяния. Он поручил двум итальянцам — Жану де Кандиду, неаполитанцу, бывшему «чтецу» Карла Смелого, и Полю-Эмилю из Вероны — написать о них хроники. Монах ордена Святой Троицы Робер Гоген, заботившийся об образовании короля, составил краткий очерк истории Франции, в то время как великий дипломат Филипп де Коммин тайно продолжал писать свои мемуары. Из расположенных в провинции резиденций король отдавал приказы привести в порядок материалы архивов Казначейства и Хартий (то есть государственных актов), хранившиеся во дворце Сите в Париже, а также распорядился разъяснить вопрос о его правах на неаполитанский престол.

Государь, сам сочинявший стихи, окружил себя людьми литературы. Среди них выделялся Жан Роберте, секретарь ордена Святого Михаила, который перевел на французский язык Петрарку. Он был отцом Флоримона, главного составителя королевских писем. Позже прославились и другие поэты из его окружения: епископ Октавьен де Сен-Желе, Андре де ла Винь, Жан Буше. Они писали фривольные стихи или религиозные поэмы. В то время ценились и утонченная поэзия Петрарки, и такие грубые произведения, как, например, «Роман о Жане из Парижа» или «Книга Фацети» Поджо Браччолини, переведенная Гийомом Тардифом.

В Амбуазе по приказу короля разыгрывались мистерии: в 1489 году — «Мистерия о Святом Дени» в честь приезда герцога Савойского, в 1497-м — «Рождество» с использованием хитроумного механизма: кукла, наполненная двенадцатью ракетами, загоралась при соприкосновении с тринадцатой, запущенной с галерки.

Анна Бретонская разделяла любовь супруга к станковой живописи. Среди приближенных короля были художники Жан Переаль и Жан Бурдишон, последователь Жана Фуке и иллюстратор часословов короля и королевы. Очень ценился Жан Эй: современные исследователи отождествляют его с «мастером из Мулена», автором прекрасной картины, на которой Анна де Боже изображена с мужем и дочерью; считается, что известный портрет дофина Карла-Орланда, находящийся сегодня в Лувре, также принадлежит его кисти. Скульптор Мишель Коломб тоже был одним из фаворитов короля.