Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения - [18]

Мебель, ковры и коллекции

В 1493 году Карл VIII сделал большие приобретения для улучшения внутреннего убранства Амбуаза. Заново были отделаны покои короля, королевы, дофина, герцогини Бурбонской, принцев и принцесс, а также комнаты главных служителей замка. Там поместили 45 кроватей с матрасами и пуховыми подушками, набором из бумазеи и канского тика, в том числе — 32 большие кровати, 13 средних; для каждой имелось две дюжины постельного белья.

Комнаты, а по большим праздникам и двор замка украшали французские и фламандские гобелены. Целые серии на сюжеты Ветхого Завета: они изображали Моисея, Ионафана, Эсфирь и Ассура, разрушение Иерусалима; а также на античные сюжеты: подвиги Геракла, Ясона, осада Трои, Александр Великий; наконец, сюжеты в национальных традициях: «Роман о Розе»[52], Девять Храбрецов, пилигримы к святому Михаилу, битва при Форминьи в 1450 году, в которой Карл VII победил англичан. Размеры ковров весьма значительны: от 46 до 161 локтя — французские (1,18 м равняется французскому локтю, то есть от 54,28 до 189,98 м), а фламандские — от 276 до 527 локтей (0,65 м равняется фламандскому локтю, то есть от 179,40 до 342,55 м). В королевских покоях находилось множество ковров Мишле с изображением дикарей и дровосеков. Обивка стен там была желтого и красного цветов, также как и в трех остальных государевых комнатах. Новые портьеры, пологи, балдахины, навесы и оборки кроватей в этих покоях были сделаны из яркого дамаста, шелка, атласа с подкладкой из тафты и аррасской саржи.

На полу лежало более ста пятидесяти «мохнатых турецких ковров, которые с одной стороны имели такой ворс, что тонула нога, а с другой были совсем гладкие». Их размеры достигали в среднем от пяти до шести локтей в длину и от двух до трех в ширину. Еще имелось пятьдесят дамасских ковров и двадцать так называемых «баррагандских» или «бураканских»[53]. Обстановку, помимо постелей, составляли более пятидесяти сундуков, куда убирали одежду, около пятидесяти столов из дуба и орехового дерева, дюжины сервантов, стульев, обтянутых красной кожей, табуретов, скамеек. Для украшения столов имелось порядка пятидесяти больших скатертей и дюжин двадцать салфеток, предназначенных для того, чтобы накрывать подаваемые блюда. Массивная посуда из серебра — кувшины для вина, чаши, тазики, миски — поражала великолепием. Ее украшал витой шнур, любимый орнамент Анны Бретонской. За серебряные и золотые изделия Жану Галану, королевскому ювелиру, было заплачено 4092 ливра. Это большой кувшин для воды, стоящий на восьми львах из позолоченного серебра, с двумя ручками в виде дикарей; большой сосуд для охлаждения вина с двумя ручками, одна в виде дикаря, а другая — дикарки, державшими эмалированный флажок с гербом Франции; наконец, большая корзина для подачи хлеба на стол, украшенная позолоченными дикарями.

Покупки обошлись королю примерно в 40 тысяч ливров, сумма очень значительная. Все это прибавилось к имуществу старого замка и без того роскошному, а в некоторых залах — весьма любопытному. Так, королевская оружейная палата, в соответствии с описью 1499 года, хранила легендарное оружие: меч Ланселота, меч гиганта Изора, секиру короля Хлодвига, меч Дагобера, кинжал Карла Великого; а также исторические сувениры: две секиры Людовика Святого, мечи Филиппа Красивого, Карла VII и Людовика XI, секиру дю Геклена и доспехи Жанны д'Арк. По возвращении из Италии Карл VIII добавил к ним два меча, которыми он сражался в Форну.

Итальянские трофеи

Из Италии король вывез много произведений искусства. Одна партия, переправляемая по морю — бронзовые двери Кастель Нуово и витраж, — была задержана в Рапалло и возвращена в Неаполь. Остальное в 1496 году из Неаполя в Амбуаз доставил «ковровщик» Никола Фаго. Он перевез 130 гобеленов, 172 ковра, 39 шпалер для стен из крашеной и золоченой кожи, картины, скульптуры из мрамора и порфира[54], походные кровати, модные в Неаполе, отрезы белого, серого и черного миланского бархата и, наконец, 1140 томов из библиотеки арагонских королей. Произведения искусства предназначались для обители Семи Добродетелей.

Король не ограничился предметами искусства, он привез в Амбуаз и самих людей искусства — около двадцати итальянцев самых разных профессий. Компания избранных: скульптор Гвидо Маззони, более известный как Паганино, архитектор-орнаментщик Жером Пашеро, архитектор Доменико да Кортона, ставший знаменитым под именем Боккадор, Фра Джиокондо, венецианский францисканец, гуманист, инженер и архитектор, который, прожив десять лет во Франции, вернулся в Италию, чтобы участвовать в строительстве собора Святого Петра в Риме. Садовник Дон Пачелло из деревни Меркольяно принялся за разбивку сада замка на север от коллегиальной церкви. Саду он придал форму вытянутого прямоугольника, засадив его раздельно яблоневыми, грушевыми и апельсиновыми деревьями. По периметру сад обнесли крашеной решетчатой изгородью. Стоящая на северном краю земляной насыпи галерея преграждала путь ветрам, но закрывала вид на Луару. Там же находился фонтан — в восьмиугольным павильоне со статуей на куполе. Другой итальянец, инженер Лука Вижено, установил в королевском птичнике специальную печь «для выведения и вылупления цыплят без кур». В качестве смотрителя за королевскими попугаями из Неаполя привезли «мавра». Приехали неаполитанские портные, чтобы передать французам тонкости своего ремесла. От преподавателя греческого языка Иоанна Ласкариса король ждал плодотворного научного сотрудничества с французскими учеными. Но вообще-то не похоже, чтобы Карл VIII намеревался немедленно включить в работу «привозных» людей искусства: строительство в Амбуазе было уже близко к завершению, и вновь прибывшие не могли что-либо изменить. Единственное новшество в декоративном оформлении верхних частей башни Миним — изображения дельфинов, головы Медузы и одного из подвигов Геракла, выполненные в новой манере.