Повести - [45]

— О каких взятках? — насторожился Григорий.

— О тех самых, которые директор берет! — зло отрубил Трофимов.

— Директор? — опешил Корсаков. — Да вы думаете, что говорите? Анатолия Петровича я мало знаю, но голову дам на отсечение, что он правильный человек! Скорее я сам возьму взятку, чем он!

— Чтобы взять, нужно, чтобы ее давали, — с неприкрытым сарказмом перебил Трофимов вконец разволновавшегося Григория. Но тот только отмахнулся.

— Я не люблю драться, в сто лет один раз кулаки поднимаю... Но сам морду набью тому подлецу, который эту мерзость распространяет об Анатолии Петровиче. Киселев хочет настоящую автобазу сделать вот из всего этого, — повторил он сказанные накануне слова директора, — а ему палки в колеса ставят! Да еще какие!

— За кулаки можно и такую штуку получить, — сложил Трофимов пальцы решеткой.

— А за клевету что? По головке гладят? Да?

— Нужно будет еще доказать, — сквозь зубы процедил Трофимов, — что в этих заявлениях трудящихся есть клевета. И ты сам мне поможешь в этом. Это тебе поручение по линии месткома. Считай — партийное поручение. Понятно? — снова заплясал палец перед глазами Григория. — А тебе, Корсаков, скоро из кандидатов в члены вступать. — И не удержался от шпильки. — Или ты до седых волос решил в кандидатах ходить? Помни, — в партию, брат, не каждого принимают. Заслужить это надо! Иди и подумай насчет нашего разговора. Мы должны проверить сигналы трудящихся и докопаться до истины... И ты в составе комиссии будешь докапываться до нее, когда директор вернется из командировки. Я разговаривал в парткоме по этому делу, — медленно заговорил Трофимов. — Там сказали, чтобы мы внимательно разобрались во всем, не торопились с выводами и чтобы не наломали дров. Это же пахнет персональным делом коммуниста!

— Видно, разговор у вас был не из приятных? — осторожно спросил Голованов, когда Григорий опустился рядом на скамейку.

— Ты понимаешь, — Григорий резко отодвинул в сторону тарелку, — какие-то сволочи написали Трофимову, что Анатолий Петрович совсем не тот человек, за кого он себя выдает, шоферов схватил железной рукой за горло, а хочешь дышать — давай, как любит говорить Лека, «в лапу»...

— Ты смотри, что делают подлецы! — в сердцах стукнул ложкой по столу Голованов. — Значит, кое-кому не нравятся порядки, которые стал наводить на автобазе Киселев... Им бы по-старому, когда день работали — три гуляли, а деньги лопатой гребли! А Трофимов что? — наклонился над столом Иван.

Григорий даже рукой махнул:

— Что Трофимов? Видно по всему, принял заявление на веру...

— То есть?

— Зеленый свет дает этому делу — создал комиссию, меня включил в нее. Говорит, что это — партийное поручение, что я должен помочь ему восстановить истину, и пошел, пошел насчет высоких материй. И самое интересное, — с горячностью продолжал Григорий, — что говорит Трофимов правильные вещи, похоже, сам верит в них, а вот ты не веришь в его искренность! Одно и то же можно воспринимать душой, сердцем и делать все тоже с душой и сердцем... А можно это же самое принять и делать потому, что этого требуют, обязывают, накажут за неисполнение... И мне кажется, что Трофимов именно из таких.

— Я над этим не задумывался, — медленно проговорил Иван. — Ты не отказывайся от этой проверки, а помоги восстановить истину, вывести всех и вся на чистую воду.

— Грязь — на чистую воду... — вздохнул Григорий.

— Ого! Стоило на несколько дней удалиться, как место уже оказалось занятым, — весело заговорил Киселев, входя в свой кабинет. За его столом сидел Трофимов, рядом стоял ожесточенно жестикулирующий главный бухгалтер Авруцкий, что-то усиленно доказывая Григорию.

— А-а, наконец-то вернулись! — обрадовался Григорий.

— А мы тут вам сюрпризик приготовили, — кивнул Трофимов на раскрытую папку.

— Сюрпризик? — Корсаков метнул в него суровый взгляд. — Какой же?

— А вот, — ткнул Трофимов карандашом в надпись на папке.

— «Персональное дело А. П. Киселева», — растерянно прочитал директор. — На меня? Персональное дело? — обвел он всех взглядом. — Какое же?

— Можете ознакомиться, — подчеркнуто официально произнес Трофимов.

— Да, дела, дела, — быстро пробежал директор пачку исписанных листочков, отодвинул папку. — Скажите, а вы, товарищи, сами как, верите в то, что здесь написано?

— Ни одному слову не верю! Честное слово! — приложил руку к груди Григорий.

— Рад бы не верить, — закачал головой Трофимов, — да ведь пять человек пишут. Время, суммы, место называют... Не захочешь, да поверишь...

Под Григорием застонало кресло.

— Очную ставку нужно делать, — немного помолчав, проговорил Киселев. — Когда решили устроить мне встречу с заявителями?

— Завтра с утра, — ответил Трофимов. — Чего зря время терять?

— Я готов хоть сегодня, — спокойно проговорил Киселев и поднялся.

...Первым вызвали Сиротина. Он вошел, скользнул взглядом по лицу директора и скромно остановился у двери, бросив едва слышное «здравствуйте».

Без всяких наводящих вопросов он повторил то, что уже было написано в его заявлении.

С первого же знакомства директор недвусмысленно намекнул ему насчет взятки, обещая свою помощь и поддержку. Под его давлением он, Сиротин, перед тем профсоюзным собранием вручил Киселеву 200 рублей в конверте для «авиапочты» с изображением самолета.