Повести - [94]

— Ну-ну, — добродушно сказал Сергей, с любопытством поглядывая на Тежикова: вроде бы трезвый, чего же раскипятился?

— Расчет, — не унимался Тежиков, — скажет тоже! Хочешь знать, я вовсе рацпредложение пишу.

— Чего-о? — Сергей привстал на койке и засмеялся. — Да ты и к машине-то не знаешь, с какой стороны подойти. Для тебя что шатун, что кривошип. Рационализатор!

— Ты погоди ржать-то, — серьезно сказал Тежиков. — Я не по машине, а по другому делу. Я, брат, такое придумал, ахнут все. Я только вот не знаю, как это на бумаге написать. — В голосе у Тежикова было такое искреннее отчаяние, что Сергей перестал смеяться.

— Покажи, — попросил он и потянулся к листкам.

— Ничего я не написал, — Тежиков сокрушенно вздохнул. — Я же всего две группы прошел, а ты ржешь. Я виноват, что при царе родился? Это вам все как на блюдечке принесли.

— Ну, ладно, ладно, — пристыженно сказал Сергей, почувствовав в словах матроса укор за свои семь классов и училище механизации, которое окончил перед армией. — Ты мне так расскажи.

По словам Тежикова, рацпредложение состояло в следующем. Он давно приметил, что большие самоходки в узкостях вначале тянут за собой воду, а как пройдут, вода прибывает. И еще он знает, если ребенка, к примеру, кладут в таз, вода из таза выплескивается, ровно больше ее делается. Так вот, если настроить больших пароходов и самоходок да пустить их в реку, значит, воды в ней сразу прибавится. И не нужно тогда никаких землечерпалок, не будут страшны перекаты и отмели. Вот он и хочет написать, чтобы строили отныне только большущие суда, получится выгода и экономия.

— Да-а, — ошарашенно произнес Сергей, когда Тежиков кончил свой косноязычный и сбивчивый рассказ. Он живо представил себе, как льется вода из шайки, если забраться в нее. Видывал он, и как заливает заплеск, когда мимо проходит самоходка или огромный транзитный теплоход. Выходит, Тежиков все говорит правильно. Вот тебе и выпивоха!

— Давай бумагу, — решительно сказал Сергей и уселся на стол. — Сейчас мы с тобой все это нарисуем. Вот у нас, значит, река. Тут пароход.

— Самоходка, — поправил Тежиков, — она больше. Большущие надо, в этом главное.

— Ладно, — согласился Сергей и озабоченно наморщил лоб. — Теперь вспомним закон Архимеда. — Он поднял глаза к потолку и забормотал: — На погруженное в жидкость тело действует выталкивающая сила… Тьфу, черт, забыл!

— Ты не торопись, торопиться-то некуда, — возбужденно сказал Тежиков и попросил Сергея: — Ты хорошенько вспоминай!

Сергей опять принялся негромко бормотать преподанный еще в семилетке и до этой поры не понадобившийся закон. Он никак не мог сосредоточиться: лезли в голову мысли о недогадливых ученых, о растяпистом с виду Тежикове, который — вот тебе на! — опередил их всех, мешало бормотание самого изобретателя, сулившего поделиться с Серегой деньгами, когда предложение примут. И вот он вдруг подумал: а откуда же возьмется лишняя вода? Ведь пароход вытеснит воду временно, а вообще-то ее остается столько же, сколько и было. Поэтому-то, как только судно пройдет, река снова входит в берега, и никакой прибыли нет и в помине.

Он растерянно посмотрел на Тежикова.

— Ну чего же ты? — участливо спросил матрос. — Может, за пол-литром сбегать? — Он с надеждой посмотрел на Сергея. — Примем по лампадке, быстрей напишешь.

— Да не в этом дело. — Сергей встал. — Чепуховину ты сморозил, а я поверил. Вода-то откуда берется? Да потому, что пароход ее вытесняет, вот и все. А сколько ее было, столько и останется. Умора с тобой, честное слово!

— Не хочешь, стало быть, писать? — обиделся Тежиков. — Так и скажи. — Он сгреб со стола листки и спрятал их в карман. — Без сопливых обойдусь! Присунешься! Тежиков еще вам всем покажет!

— Давай, давай! — Сергей фыркнул. — На вахту не опоздай, а то тебе боцман покажет!

— Шел бы ты со своим боцманом, — начал было Тежиков, но, взглянув на будильник, торопливо облачился в старенький бумажный китель, натянул мятую фуражку и вышел из каюты.

«А может, он меня разыграл?» — подумалось Сергею. От этой мысли ему расхотелось спать, хотя до вахты было еще порядочно. Он представил, как Тежиков стоит где-нибудь сейчас в пролете и треплется, смешит вахтенных: вот, мол, опять купил этого лопоухого. Матросы, наверное, хохочут, а глядя на них, и пассажиры улыбаются, интересуются. Не дай бог, кто-нибудь из мурзихинских тут, пойдет звон по всему селу.

«Пойду посмотрю, — решился Сергей, — при мне небось посовестится трепаться. А то и я в случае чего могу рассказать, как его разыграл». И он заулыбался, вспомнив, как однажды Тежиков битый час с разинутым ртом слушал рассказы его, Сергея, о рыбацкой жизни. О том, как сомы высасывают молоко, когда в жару коровы заходят в реку, как кричат белуги по ночам и как каспийская селедка режет костистым брюхом любую рыбу, попавшуюся ей в пору икромета.

Пока он поднимался на палубу, раздался гудок.

«Гряда» подходила к пристани. В пролете загомонили пассажиры. Впереди них стоял Тежиков, разбирая канат.

На палубе зажгли лампочки. Из рубки на крыло мостика вышел штурман Немцев. Нагнувшись к переговорной трубке, штурман скомандовал. Колеса «Гряды» на секунду замерли, а потом заработали на задний ход. До пристани осталось несколько метров, когда Немцев отчаянно крикнул: