Повести и рассказы - [97]
Начальник цеха Горбышев пригласил сесть, в глаза не смотрит — стесняется, молодой еще, до этого в конструкторском бюро работал, потому и нет твердости; в подобных ситуациях, когда распоряжается, рядом держит мастера, для пущей уверенности. Худущий, высокий, Горбышев запутался в своих длинных руках, с места на место папки переложил, ящик стола выдвинул, порылся там, какую-то бумажку прочитал. Дымов же уставился вбок, будто и нет его — видно, до моего вызова не успели сговориться, кому первому сообщить ихнюю задумку.
— Вот что, Мальшаков, — решился начальник цеха и пошел долго и нудно объяснять, что к чему. Ну, положим, обстановку с поддержанием в рабочем состоянии наждачных станков в некоторых цехах я уяснил, но при чем здесь моя персона — неужели править наждачные круги предлагают? Не ошибся, пробормотал через силу Горбышев это указание. Не рассердился я, не разозлился, сижу спокойный и уверенный.
— Обижаете, Иван Николаевич, — заявляю безмятежно, — я же слесарь четвертого разряда, делать кой-чего умею, неужели для шарошки камней менее опытного не подобрали или провинился в чем?
— Что ты, что ты! — даже привскочил Горбышев. — Дело сложное. Смотри...
Сунул он мне под нос бумагу. Читаю — в докладной записке начальника слесарно-сварочного цеха красочно расписывается, как плохо работают наждаки на зачистке деталей и узлов после сварки, какие неумёхи слесаря, наблюдавшие за работой оборудования, это, мол, грозит сорвать выполнение плана.
План, конечно, у некоторых — царь и бог, ему молятся и поклоняются, отовсюду слышишь: выполнили — не выполнили, досрочно — отстали. От этого зависят многие блага, ну, скажем, почет, премии и другие дары. Видать, на сварке дело швах, вот и ринулось ихнее начальство заранее подыскивать спасательный круг. Хитрющий там мужик, Агафонов, умеет вывернуться: не наладь ему наждаки, назавтра кадило до директора раздует. Картина ясная, только почему именно меня туда посылают, непонятно.
У Горбышева на этот счет целый ворох обоснований: мою квалификацию не рискнут взять под сомнение, она многим известна, за пару недель станки отлажу, и вопрос исчерпан, придираться не к чему, пусть сами разбираются в неурядицах. Эге, думаю, а ты, брат, тоже штучка, голова варит: зашел разговор о конкретном деле — мямлить перестал, враз почувствовал себя уверенней. Пожалел его слегка, что, вот, пройдет время, оботрется он, накомандуется — глаза прятать не будет.
Все-таки попробовал контрдовод выдвинуть:
— Мы на большом фрезерном станке копаемся, на очереди два полуавтомата. Взгляните на график профилактического ремонта...
Наконец-то и Дымов подал голос:
— Не отговаривайся, Роман, как-нибудь Ваныч обернется.
Горбышев подхватил, задабривать кинулся:
— Спецталоны на молоко будешь получать, кроме того, обещаю в любое время пустить в отпуск.
Ну что могло привидеться особенного? Ничего. Схожие случаи бывают частенько — там горит, здесь прорыв, в результате объявляется аврал.
— Ладно, — соглашаюсь, — на две недели запрягусь. Больше — ни-ни.
Выдали мне в кладовке шарошку и запас звездочек. Приспособление это нехитрое — наподобие двурогой вилки с набором посредине на валике цементированных звездочек. Править наждаки просто: на подручник работающего станка ладишь шарошку и придвигаешь к поверхности вращающегося круга. Наждак крутится, звездочки на валике крутятся, обкатыванием, значит, выравнивается рабочая часть камня, прямой угол выводится и ликвидируется засаливание. Примитивная работка, но нужная, особенно для фрезеровщиков, токарей и сверловщиков, им каждую минуту требуется заточить режущий инструмент — фрезу, резец, сверло. На обдирке другая беда — засаливание, когда наждак почти без толку гладит металл.
Отправился я в обход по цехам. Правда, сначала отыскал нашего контролера ОТК, разузнал, сколько в остатке испытанных на стенде кругов; побросал в свой переносной ящичек ключей и другого инструмента. В общем, подготовился основательно.
В прессовом установлены два наждака, и у обоих круги сработались до прижимных фланцев. Новые поставил. Сами станки еще в норме, лишь подручники изъедены; наметил снять и отнести к сварщику подлатать.
Слесарно-сварочный расположен рядом с прессовым — стеной разъединяются. Вот уж куда не любил я ходить, так это сюда. Обозреваешь широкие и длинные пролеты, видишь вроде порядок: слева слесарный участок — стучат молотками, гнут в приспособлениях требуемые углы и радиусы в деталях; следом за ним кабины сварщиков — через щели брезентовых завесок вылетают пронзительные синеватые лучи от электродуги, наверху, по фермам перекрытия, пляшут сполохи; справа расположились участки точечной сварки и обдирки. По цеху плавает сизый дымок, и вентиляция не успевает его отсасывать; будто в легком тумане, мелькают фигуры рабочих, снуют электрокары, громыхают по высоким пролетам мостовые краны, тяжко ухают прессы — и здесь, и за стеной.
Постоишь, понаблюдаешь, прямо голова кругом идет от мелькания и грохота — чувствуешь какую-то нервозность, неустойчивость рабочего ритма; оно так и есть, суета и спешка от штурмовщины, в начале месяца спячка, в конце: «Давай, давай, сборке детали нужны!»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.