Повести и рассказы - [101]
Чуешь, Санька, как все обернулось — с недавнего будничного утра? Несколько дней прошло, а я уже другой человек, совсем не похожий на прежнего — уверенности нет, страх объявился, в глазах мерещится, как наматывает с парня спецовку.
Станки эти, хитроумные механизмы и приспособления, любил я, как живых, жил с ними душа в душу, думалось, что и они, как живые, отвечают взаимностью, уж от них-то никакой у беды я ждать не могу. Нетак все это оказалось. Станок живой — он помощник человеку, но если ты недоглядел, если оплошку допустил, он не сможет сам исправить ее, не в силах; потому-то он бывает порой безжалостным.
Сбежал я с завода, чуть подходящий случай подвернулся — квартиру предложили у черта на куличках. Не вынес каждодневной пытки: к станкам боялся подойти, кажется, все сделал— и электрика позвал, чтобы обесточил, и проверил за ним; заморозил вроде бы станок, а сунуться вовнутрь не решаюсь, чудится — вот-вот оживет он и заворочается, забренчит шестернями-валиками, меня ли, кого другого покалечит.
Я один жил, никакие домашние заботы не удерживали на поселке, выбрал жилье подальше, здесь, чтобы ненароком не встретиться с Ванычем, Борькой или другими знакомыми. Правда, втайне надеялся — кто-нибудь остановит, прикрикнет, порвет расчетный листок и скажет: «Марш работать!» Но Ваныч коротко бросил, как ошпарил: «Не маленький уже, значит, правильно решил». После таких слов мне стыдно было в глаза всем смотреть: утаил, что на душе.
Привыкал к новому жилью трудно, вокруг никого не знаю, поначалу тоска изгрызла — мотаюсь по квартирке, зубами скриплю, с тоски-то и подался в водопроводчики: поразмыслил, поразмыслил — не резон устраиваться на работу далеко от дома, одна дорога сколько времени займет, к тому же никто из знакомых поблизости не проживает. По этой причине техникум бросил. Словом, обрубил я все ниточки в сердце — разом, бесповоротно, иную жизнь решил начать, постараться вытравить из нутра окатный стыд за себя и свои прежние поступки.
Взяли меня водопроводчиком с охотой — в трудовой книжке сплошь благодарности и премии отмечены, разряд приличный. Быстро в бригадиры выбился. Почет мне и уважение, мать небось и тебе, Санька, все уши прожужжала, какой я непьющий, дельный и безотказный — прямо в икону ставь. Поставить можно, но не для меня это, нет. Никогда я не таился умением, передавал его любому, кто из новичков работал у нас в бригаде, порой сам подходил и подсказывал — в чем загвоздка, как лучше и быстрее ее исправить. Но деньки эти, тягучие, все таки высветили ржавчину: помогать-то помогал, делился опытом, не отказывал в советах, только потом — про себя, конечно! — пыжился: «Ишь какой я — пуп земли, личность!» Невдомек было, что горбушки дарил не со своего стола: всему, что знал и умел, научили, на путь поставили и отец, и Дымов, и Ваныч; не мое это пока, значит, незачем тешить гордыню, в задумках черт знает куда заноситься и возноситься. Припомнились привычки Ваныча — не выпячивал напоказ он мастерство, не подчеркивал; прежде посоветуется, голову поломать заставит, попутно мыслишку подбросит; употеешь, от злости рвать и метать хочется, глядишь, и получилось, а подброшенная мыслишка кажется твоей, сам вроде до нее докопался. Для бригадира поступок естественный, стоит он в ряду обычном, будто кружку чая выпил или в трамвае оторвал билет.
Почти два года промаялся я водопроводчиком, привыкать стал, однако прошлое не забылось, жило оно во мне каждодневно, как цель, которую временно отложил, чтобы сил поднакопить, освободиться от лишнего и вредного груза. Я, грешным делом, иногда позванивал на завод. Звонок обставлял хитро: через коммутатор добирался до табельной ремонтного цеха и просил: «Можно позвать к телефону Комарова Федора Ивановича?» Расчет был простой — если случилось что с Ванычем, то скажут. А мне всегда отвечали: «Перезвоните в механический, он там работает». Значит, порядок. Однажды чуть не нарвался, Ваныч маячил поблизости. Я поспешно трубку повесил, когда услышал: «Подождите, сейчас позовем...» После этого звонить перестал.
Гнал я от себя надежду, что объявится кто-нибудь из прежних друзей-знакомых, возьмет меня за шиворот и потащит на завод. Для порядка посопротивлялся, но потом помчался бы со всех ног. Многое в одиночку передумал, исказнился и понял. Раньше все в себе прятал и никто не нужен — какой с молчуна спрос? — собственные болячки дороже и родней. Только ниточки, что обрубил, это и есть суть человечья, людские сердца они связывают, без них жизни нет и человека нет — видимость одна, оболочка. Новым обзавестись, может, у кого-то выйдет. Мне не довелось, да я, к тому же, не старался. Ведь обрубил те ниточки, как по живому телу резанул: не заживают, кровоточат.
Вчера за одну такую ниточку потянули — открытку получил. Ее и так и сяк верчу, пытаюсь отгадать, что скрывается за строчкой: «Жду в шесть часов вечера пятнадцатого». Адрес и подпись — Ваныча. Ночью глаз не сомкнул; открытка приплыла соломинкой, забрезжила надежда, что спасет она от тоски по прошлому, поможет, повернет жизнь к иной грани.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.