Повесть Волшебного Дуба - [4]

Вообще-то, как вы, должно быть, уже догадались, я - не совсем обычный дуб. И дело даже не в том, что я мыслю и понимаю язык людей. На самом деле на это способны многие из нас, растений. Но некоторые из моих способностей действительно уникальны. Они достались мне ещё в ту пору, когда я был совсем крохотным жёлудем. Но о том, при каких обстоятельствах я их обрёл, вы узнаете чуть позже...

На правое плечо Эрика внезапно упала небольшая ветка, заставив его удивлённо обернуться в ту сторону, откуда, насколько я мог судить, должны были показаться всадники. Мальчик моментально замолк и поднял руку в знак того чтобы девочка последовала его примеру.

- Что? - недовольно спросила принцесса, чья нравоучительная речь о пользе образования оказалась прерванной на полуслове.

- Кажись, скачет кто? - произнёс Эрик обеспокоено.

Теперь уже и человеческое ухо должно было уловить приближающийся стук копыт нескольких лошадей.

- Они не должны меня видеть! Скорее! Прячемся!

До сих пор принцессе удавалось ни разу не быть уличённой в прогулках за пределами замка. При том что уже не единожды случалось так, что няньки и учителя теряли девочку, не обнаружив её высочество в её личных покоях. В такие часы в замке поднимался сущий переполох. Даже мне бывало отлично видно сквозь окна, как придворные мечутся по всему замку, сбивая друг друга на бегу. Это продолжалось до тех пор, пока королевская дочь не находилась сама собой. Всякий раз при этом принцессе удавалось доказать, будто она вовсе никуда и не пропадала и всё это время пребывала в своей комнате. Просто её не замечали, поскольку она решила немного пошутить и поиграть в прятки. Её, разумеется, журили, порою даже оставляли без сладкого в качестве наказания, но этим дело и ограничивалось. Совсем иное ждало бы Клементину, если бы вдруг выяснилось, что она регулярно пользуется чёрным ходом, ведущим за пределы замка, и тем самым подвергает свою особу многочисленным опасностям. Вряд ли после этого ей удалось бы ещё хоть раз выйти на подобную прогулку.

В мгновение ока, цепляясь за мои нижние ветки и неровности коры, дети вскарабкались на меня и укрылись в густой листве. Эрик, желая узнать, кто же это едет, осторожно прополз почти до самого конца той ветви, на которую он забрался, чтобы лучше видеть дорогу. Я почувствовал, как ветвь прогибается под его далеко уже не младенческим весом.

"Аккуратнее ты, оболтус! К твоему сведению, это моя любимая веточка! - мысленно обругал я его. - Сломаешь, и придётся мне её опять двадцать лет отращивать!"

Тем временем на дороге появился одинокий всадник в богатых одеждах и длинном плаще, верхом на красивом вороном жеребце с золочёной сбруей. Всякий залюбовался бы, глядя на то, как детали конской упряжи сверкают и играют на солнце. Резко осадив коня посреди дороги, всадник повернул голову, осматривая окрестности. Острый взгляд лукавых тёмных глаз устремился в нашу сторону.

- Это барон Бальдрик! - шепнул Эрик. И я почувствовал, как принцесса ещё сильнее вжалась в мою ветвь и ещё ниже наклонила голову, коснувшись подбородком коры.

Честно говоря, я не очень разбираюсь в понятиях человечьей красоты. Однако насколько я успел понять из чужих бесед, барон Бальдрик считался в народе весьма привлекательным мужчиной. Особенно часто я слышал это из уст деревенских женщин. Не раз и не два молодые и не очень молодые селянки, остановившись на отдых под моей сенью, с хихиканьем обсуждали при мне "какой же господин барон лапочка". Подобных разговоров я успел наслушаться досыта. Но глядя сейчас издали на этого человека, гордо восседающего на своём чёрном как смоль скакуне и высокомерно озирающего с него округу, я никак не мог взять в толк, что же такого особенного находят в нём деревенские дурочки.

Худой и высокий, словно пихта, барон состоял сплошь из одних острых деталей: заострённый подбородок, длинные чёрные волосы с отдельными остроконечными прядками, тонкие острые усики и бородка клинышком того же цвета, узкий острый нос с горбинкой, чуть заострённые кончики ушей... Да ещё глаза, взгляд которых, казалось, был способен пронзить собеседника насквозь.

Барон был облачён в элегантный костюм со множеством лент, кружавчиков и прочих украшений. Оттенок костюма я бы охарактеризовал как "цвет безоблачного апрельского неба, слегка подёрнутого утренней дымкой". На голове барона красовался великолепный остроконечный головной убор того же оттенка с тёмно-бирюзовым остроконечным пером в тулье.

Я незаметно склонил свои ветви так, чтобы моя листва как можно лучше скрывала принцессу и её друга от глаз наблюдателя. Возможно именно благодаря этому, а может быть из-за того что барон вглядывался не слишком внимательно, спрятавшиеся дети остались незамеченными. Повременив некоторое время, всадник обернулся, звонко свистнул и крикнул кому-то:

- Эй! Ну скоро вы там, остолопы? Долго мне ещё вас ждать? Эдак мы и к ночи до замка не доберёмся! А ну поднажмите! Кто последний - тот дурак!

Разразившись диким хохотом, барон лихо пришпорил коня и в мгновение ока скрылся из виду за буковой рощей. Через некоторое время на дороге появилось ещё четверо усталых и взмыленных всадников. В отличие от своего предводителя они были тяжело вооружены и к тому же облачены в плотные кожаные доспехи. И не удивительно - ведь это были телохранители барона, обязанность которых состояла в убережении господина от всевозможных опасностей.