Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили - [29]
Отец Алексий прошений не писал. Его приговор звучал так:
«Постановлением тройки ПП[145] ОГПУ по ИПО[146] от 02 марта 1930 г. осужден к заключению в концлагерь на 5 лет».[147] В 1930-м году это был максимальный срок для «служителя культа».
В ноябре состоялось заседание избирательной комиссии при Боровском районном исполнительном комитете о лишении избирательных прав по Городищенскому сельсовету. Постановили: «Утвердить в лишении избирательных прав (…) Добронравину – жену служителя культа. Добронравин А. П. выслан»[148]. Для справки: с 1926 г. по специальной инструкции ВЦИК в список лиц, подлежащих обязательному лишению избирательных прав, входили «… бывшие и настоящие служители всех религиозных культов», а также – автоматически – члены их семей. Их вместе с помещиками и буржуазией относили к классу эксплуататоров. Но советская власть, как известно, – самая гуманная власть: в той же инструкции указано, что если бывшие эксплуататоры – «лишенцы» – не менее пяти лет будут заниматься производительным и общественно-полезным трудом и докажут лояльность власти, они могут быть восстановлены в своих избирательных правах. В действительности же, эти люди были почти обречены.
Местная власть не оставляла своими «заботами» лишенцев: их выселяли из домов, им отказывали в медицинской помощи и в праве застройки, их детям не давали возможности учиться в школе и т. д. Жить в сельской местности лишенцу было очень нелегко, тяжелее только в концлагере.
Письма, документы, фотографии… Но как не хватает живых воспоминаний о нем! Увидеть бы, почувствовать, понять…
Вот, встав рано утром, он собирается на службу. По дороге обдумывает свою проповедь: что скажет, какими словами, что самое важное – не упустить, не забыть. После службы торопится домой, заходит, наверное, напевая вполголоса праздничный тропарь, моет руки. Помолившись и благословив приготовленный матушкой обед, приступает к трапезе. Что-то, конечно, рассказывает – сельские новости, или говорит о предстоящих событиях, строит планы… Такой обычный человек.
И вот этот обычный, уже немолодой сельский батюшка, однажды попав в «чистые руки» людей с холодной головой и горячим сердцем, претерпевает выпавшие ему испытания: в тюрьме, на этапе, в лагере. «Претерпевший же до конца спасется…» (Евангелие от Матфея, гл. 24, ст. 13). Где-то там, в непостижимой вечности, продолжает звучать его молитва о жизни, о мире, о нас.
И кто знает, а вдруг именно она – его молитва – удержала кого-то из нас на краю, отвела от беды? Умудренные жизненным опытом старики говорят, что счастливы те люди, у кого в роду есть хоть один священник. Ведь служители церкви непрестанно молятся на том свете за каждого потомка своего рода, сколько бы их ни было.
Итак, приговор вынесен, следственное дело закрыто. На заключенного выписывалась направляющая бумага, а по месту прибытия в лагерь на него заводилось «Дело о з/к». В ходе поиска этого дела мы столкнулись с неразрешимой проблемой, связанной с тем, что в тот период система лагерей еще только формировалась. Документация велась из рук вон плохо, а то и совсем не велась. Мы долго пытались найти, в какой лагерь был отправлен о. Алексий, но ни в одном документе не упоминалось его местоположение или хотя бы название. Лишь в чудом уцелевшем письме матушки Екатерины, адресованном старшей дочери, встретились такие слова: «Папу 130 верстъ не довезли до Котласа, ссадили на ст. Пинюг, ихъ лагерь в 5 в. отъ станции, а перекинут въ глубь как пишет». Связавшись с Общественным фондом жертв политических репрессий «Покаяние» в республике Коми, мы попросили проверить имеющиеся у них сведения. Полностью приведем здесь ответ председателя правления М.Б. Рогачева:
«К сожалению, нам не удалось найти сведения о судьбе Алексея Павловича Добронравина. Судя по сохранившемуся в Вашей семье письму, А. П. Добронравин в апреле 1930 г. находился в лагере около станции Пинюг. Этот лагпункт относился к Северным лагерям ОГПУ особого назначения (Севлаг, СЕВЛОН). Это первый ИТЛ[149] в СССР, созданный в июне 1929 г. Основной задачей лагеря было строительство железной дороги Пинюг – Сыктывкар. Станция Пинюг Кировской железной дороги была конечным пунктом строительства (и в то время, и сейчас это территория Кировской области). Управление лагеря находилось в Сыктывкаре, но в ноябре 1930 г. было переведено в Котлас, предположительно в начале 1931 г., – в Сольвычегодск. Такое частое перемещение лагерной администрации не способствовало качественному сохранению документации.
Работы по строительству дороги велись очень быстро. Численность заключенных постоянно росла. В начале 1930 г. их было 20,3 тыс. чел., в начале 1931 г. – уже 49,7 тыс. чел. Учет заключенных был поставлен плохо. Вполне вероятно, что часть заключенных, прибывавших на отдаленные лагпункты, вообще не регистрировалась в индивидуальном порядке (т. е. на них не заводились личные дела и учетные карточки по форме № 2, а они регистрировались списками). Необходимо иметь в виду, что система исправительно-трудовых лагерей только складывалась, и еще не была выработана единая система лагерного делопроизводства.
