Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили - [30]

Лагерь просуществовал очень недолго. В начале июня 1931 г. СЕВЛОН был в спешном порядке ликвидирован. Железная дорога осталась недостроенной, стройка была заброшена. Заключенных предполагалось перевести на строительство Беломоро-Балтийского канала. Но документально не установлено, все ли заключенные действительно были переведены на ББК.

Архив лагеря был передан Ухто-Печерскому ИТЛ, образованному в июне 1931 г. на базе Ухтинской экспедиции ОГПУ (образована в 1929 г., подчинялась СЕВЛОНу). Центром Ухтпечлага был пос. Чибью (совр. г. Ухта), куда был перевезен архив. Документально установлено, что значительная (если не большая) часть архива хранилась под навесом на открытом воздухе и со временем пришла в полную негодность. В 1937 г. пришедшие в негодность документы были списаны по акту и уничтожены. К сожалению, сегодня уже невозможно установить точное количество и состав этих документов. Часть документов осталась в лагерном архиве, а после закрытия УПЛ была передана в архив УМЗ МВД Коми АССР в Ухте. В настоящее время этот архив перевезен в архив МВД Республики Коми. Однако поступившие документы еще не до конца разобраны.

Нами совместно с сотрудниками Информационного центра МВД РК, в чьем подчинении находится архив, проверены сохранившиеся документы СЕВЛОНа. Выявлены около 7 тыс. личных дел заключенных СЕВЛОНа. Но среди них нет дела А.П. Добронравина. Следует отметить, что сохранилась очень незначительная часть личных дел (по приблизительным оценкам общая численность заключенных, отбывавших наказание в СЕВЛОНе в 1929–1931 г.г., составляла около 80 тыс. чел.). Сохранились также списки уничтоженных по истечении срока хранения дел. Но в этих списках также отсутствует фамилия Добронравин. Других документов по заключенным СЕВЛОНа не выявлено.

Смерть заключенных должна была в установленном порядке фиксироваться органами ЗАГС. Нами проверены акты о смерти за 1930–1932 гг. по Сыктывкару, Сыктывдинскому, Сысольскому и Прилузскому районам (по территории этих районов проходила железная дорога), находящиеся на хранении в архиве Управления ЗАГС Республики Коми. Акта о смерти А.П. Добронравина не найдено. Однако это не значит, что он остался в живых. Управление лагеря не давало полную информацию по умершим органам ЗАГС, несмотря на то, что последние в то время находились в структуре НКВД СССР. Косвенно это подтверждается перепиской по другим лагерям, действовавшим в Коми АССР позднее. Вообще акты о смерти заключенных в архиве ЗАГС очень редки (всего их не более 200, что явно не соответствует численности умерших заключенных). Вполне вероятно, что смерть А.П. Добронравина не была зарегистрирована в органах ЗАГС.

К сожалению, это вся информация, которой мы располагаем».

Остается только добавить, что среди сохранившихся дел заключенных БелБалтлага дела Добронравина также нет.

В уже упоминавшемся письме матушки Екатерины есть и такие строки: «… Грустные вести сообщилъ и папа вчера своими тремя открытками – работаетъ на улице, наряду с другими съ 5 утр. до 5 в. безъ передышки днемъ, возилъ дрова – видимо на лошади, работа говор. не трудна бы, да длиненъ день и все на улице. Одышка усиливается, ноги немного стали пухнуть, съ отправы последняго его письма прошло 10 дней, – много можетъ воды утечь, что сейчасъ съ ним, страшно даже думать, послали вчера мы телеграфомъ ему денегъ, а посылку, хотя и очень бы надо послать, да пишетъ, что их собираются перекинуть в другое место, сообщу другой адресъ тогда и вышлите, это еще темъ более огорчаетъ, когда еще, а необходимо бы послать…». В газете «Вятский край» (№ 226 за 1996 г.) опубликована статья «В лесах и болотах СевЛОНа». Там приводятся воспоминания одного из престарелых местных жителей: «…Послали нас, четверых мужиков, из деревни в Пинюг подвозить грузы «севлонцам» на железную дорогу. В Пинюге жили в палатках, отапливавшихся железными трубами. Печка стояла в одном конце, а труба проходила через всю палатку. Обозами, лошадей по десять, возили продукты по лагпунктам.(…) Километров за 30 возили груз, встретятся «севлонцы» – ждем, когда они протащат на санках бревно. А были это больше все старички из священников в длиннополой одежде…» А матушка, конечно, и подумать боялась, что бревна там можно возить не «на лошади»…

Территория Коми-края недаром называлась «тюрьмой без решеток»: слишком малая населенность тех мест не давала шансов на выживание совершавшим побег. Подневольные строители железной дороги должны были в соответствии с планом прорубить просеку, сделать насыпь, построить более 20 мостов, уложить рельсы на трассе протяженностью почти 300 километров, протянуть телеграфную линию, построить три железнодорожные станции с вокзалами и вспомогательными сооружениями (одна из них – в Пинюге) и ветку к речной пристани в Сыктывкаре. Трасса проходила по лесистой, сильно заболоченной, малонаселенной местности. Основное количество заключенных СЕВЛОНа представляли собой осужденные по 58 статье – «контрреволюционеры», из которых около двух тысяч человек были православные священники. Процитируем Коми-республиканский мартиролог: «На всем протяжении трассы, примерно через каждые десять километров, были разбиты небольшие лагпункты (2–6 бараков и палаток, общежитие охраны, контора и т. д.)… Только на Пинюгском участке их насчитывалось 20. (…) Обеспечение стройки техникой и механизация работ были минимальными. Вся техническая база – два кирпичных заводика, слесарно-кузнечная и строительная мастерские (…). Автомашин не было вообще. Главный вид транспорта – конный. Но и лошадей постоянно не хватало (…) (в среднем по пять на каждый километр строящейся дороги)». Основные инструменты, используемые для строительства железной дороги, были лопата и тачка. Ужасает описание «технического приспособления», применявшееся на том строительстве: «Вместо копра