Потери и находки - [45]

– Ты можешь проводить меня до купальни? – мгновенно сообразил искусник, каким способом он может и на расстоянии не выпускать напарника из виду, но матушка решила по-своему:

– Поговорите здесь, я пока отведу няню и мальчика.

Решительно взяла Ленса за руку и повела прочь, даже не сомневаясь, что его сестра последует за ними.

– У меня есть амулет, – не стал тратить время искусник, как только за Лил захлопнулась дверь, – по нему можно следить за местом нахождения нескольких человек. Нужно лишь привязать их кровью. Я уже слежу за Лил и Кержаном, и если тебе не жаль капли крови, то буду знать, в какой стороне ты находишься и как далеко.

– Да мне ради этого целого стакана не жаль, – расцвел широкой улыбкой Дайг. – От таких предложений даже круглые дураки не отказываются.

Достал кинжал и проколол собственный палец так же бестрепетно, как сутки назад колол ночников. Потом с интересом проследил за ритуалом привязки и лично отвел Инквара в дальнюю башню, где парила теплой водой глубокая лохань и пахло травяными настоями.

– Увидимся за ужином. – Хлопнув недавнего спутника по плечу, воин ушел не оглядываясь, словно знал, с какой тоской следят за ним молодые темно-серые глаза старого медогона.

Следующие пять или шесть часов у Инквара было достаточно возможностей досконально оценить произошедшие в его планах изменения и придумать характер и привычки человека, чей образ в это время тщательно создавали на его лице двое молчаливых монахов. Причем, как он понял по действиям мастеров, старший из них был всего лишь учеником, тогда как младший, едва ли переступивший порог совершеннолетия, оказался почти равен в искусстве перевоплощения самому Инквару.

Нет, разумеется, искусником он не был, скорее художником, знавшим некоторые секреты мастеров, и вскоре Инквар не выдержал, принялся осторожно подсказывать. И даже поделился парой зелий, которые обладали способностью делать краску устойчивой к мылу, уксусу и солнечным лучам.

Впрочем, монах красил его шевелюру в светло-ореховый цвет с примесью ржавчины, и этот выбор заставлял искусника прятать хитрую усмешку. Несмотря на то что последние шесть лет Инквар прожил брюнетом, именно такой, светло-русый цвет волос был дарован ему природой. Значит, можно будет не следить за отрастающими корнями, и хотя его родная шевелюра никогда не вилась легкими волнами, как после работы монаха, это волновало Инквара меньше всего. Многие знатные и богатые мужчины не считали предосудительными такие невинные ухищрения, как подкрашивание и завивка локонов.

Зато глаза, которые искусник прежде ловко затемнял с помощью особых уловок, чтобы они казались почти черными, теперь выглядели синими из-за особой краски, неприметной линией нанесенной монахом по контуру. Кожа Инквара стала белее, нос приобрел заметную горбинку, и хотя на скулах появились наивные веснушки, искусник теперь казался лет на пять старше собственного возраста.

Наконец монах позволил клиенту спокойно рассмотреть себя в зеркале, и после придирчивого изучения новой внешности Инквар с удовлетворением признал, как мало теперь походит на те из описаний, какие могли сохраниться в архивах ловцов.

– Там одежда, – покидая купальню, указал на шкафы так и не назвавший своего имени монах.

После его ухода Инквар почти час занимался выбором нового костюма и раскладыванием самых ценных из своих амулетов и зелий по потайным карманам, обнаруженным в куртке, штанах, сапогах и нательном жилете.

Все оставшееся он после некоторых размышлений поделил на две почти равные части и, ссыпав их в сделанные из салфеток узелки, отправился искать настоятельницу.

Однако бродить по лестницам и коридорам Инквару не пришлось, из ближайшей ниши шагнул навстречу мужчина в темно-сером одеянии и учтиво сообщил, что прислан сопровождать господина судью к матушке.

На этот раз его привели в небольшую столовую, где за накрытым столом уже сидело несколько человек. Инквар на минуту приостановился у порога, разглядывая почти незнакомые лица и позволяя так же пристально рассмотреть самого себя.

Впрочем, настоятельницу он опознал сразу, да и внешность Дайга почти не изменилась, добавились лишь бледность и темные круги под глазами, словно он только поднялся с постели после болезни или кабацкой гулянки. Потом искусник нашел некоторое сходство между чистеньким, утонченно-бледным и светловолосым мальчиком с тем рыженьким оборванцем, которого видел рядом с собой не далее как сегодня утром.

И лишь после этого несколько мгновений озадаченно щурился, вглядываясь в смуглое, слегка искривленное лицо черноволосой женщины, облаченной в темно-серое свободное платье с пелеринкой и наглухо застегнутым под горлом воротником-стоечкой. Глаза ее, окаймленные пышными темными ресницами, казались теперь почти карими, а сросшиеся на переносице густые черные брови намекали на родство с жителями южных областей. Служанка, как Инквар определил по узкому серому кружевному шарфику, стягивающему ее волосы наподобие наколки, взирала на неизвестного ей мужчину насупленно-недовольно, и он никогда не узнал бы в ней рыжую вредину, если бы Ленс не прижимался так доверчиво к ее плечу. Судя по тому, как счастливо сияли при этом его серые глаза, никем иным, кроме Лил, эта незнакомка быть не могла.