Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление - [5]

И здесь мы попробуем предложить следующий теоло-гумен^[6].

Он связан с тем, что при чтении священных текстов можно заметить, что иногда в Божьем промысле происходит как бы коррекция. Например, часть учеников Иоанна Крестителя становится учениками Иисуса из Назарета, и «линия Божественного промысла» немного преломляется. Община Иисуса это уже не продолжение общины Иоанна Крестителя: в ней происходит какое-то новое духовное действие. Или, например, после проповеди апостола Павла происходит экклезиологический сдвиг в истории Церкви: проповедь направляется, в основном, на язычников. Речь идет о том, что «духовное русло» может меняться. Также и в XIX веке: если при отце Серафиме основным духовным центром были Саров и Дивеево, там происходили самые значимые духовные события, то после кончины отца Серафима «духовное русло» смещается и переходит в зарождающееся беседническое движение. А в Дивеево жизнь консервируется и становится в известном смысле просто музейной с обращением фокуса внимания назад во времени, а не вперед. Тогда как вместе со старцем Василием Щегловым возникает новый духовный импульс, и развитие продолжается.

И если при отцах Пахомии и Серафиме мирянские общины – это, в основном, общины келейниц, сестер, то при Василии Щеглове это уже полноценные общины и с мужчинами, и с женщинами, куда входят семейные и хозяйственные люди. Т. е. можно говорить и о развитии формы общинной жизни от менее к более полной. Характерными атрибутами жизни беседников становятся безусловная трез-вость, ограничение вкушения пищи двумя разами в день, соблюдение поста не только в среду и пятницу, но и в понедельник, долгие молитвенные правила с пробуждением на молитву среди ночи, труд, внимательное отношение к «своему внутреннему человеку», регулярное проведение собраний-бесед о том, как жить по-Божьи в настоящее время. При этом беседники – прихожане традиционных православных храмов, они участвуют в таинственной жизни Церкви и соблюдают все канонические нормы.

Важно, что при создании беседнических правил жизни, видимо, за основу были взяты правила жизни уренской общины, бывшие еще во времена настоятеля Пахомия, а те в свою очередь основывались на суровом уставе Саровского монастыря. У дивеевских сестер правила жизни были мягче. К сожалению, это «новшество» отца Серафима беседники не переняли, и «хранение жизни» для них означало не общение в евангельской простоте (как у дивеевских сестер), а соблюдение «законнических» по сути правил касательно питания и молитвы. Получается, что сейчас в этом плане беседники транслируют более раннюю традицию, связанную с монастырской жизнью, а более позднюю традицию, собственно традицию отца Серафима Саровского, они предпочитают не замечать.

Община или монастырь? История повторяется

В 1854 году уходит из жизни В. Н. Щеглов. Он после себя оставляет организованное мирянское духовное движение с общим центром и схожим образом жизни в общинах. После старца Василия у руководства движением становится Анастасия Кузьминична Керова-Шувина. При ней традиция беседничества охватила всю северную часть Самарской и многие соседние губернии: Оренбургскую, Пензенскую, Симбирскую, частично – Саратовскую. Как оценивало руководство РПЦ, в 1880-х годах общая численность православных, находящихся под влиянием беседников, превысила 100 тысяч человек.

Еще при старчестве В. Н. Щеглова проявились таланты Анастасии Кузьминичны: в селе Большая Раковка при ее участии в 1850 году возникла келья по образцу дивеевской общины. Однако долго «жить в свободе» не пришлось. Через несколько лет руководство епархией назначило в общину официальную настоятельницу – Анну Ивановну Кадышеву. По-видимому, отношения между ней и Керовой были напряженными, но вполне приемлемыми. Тем не менее из-за особого почитания Керова была вынуждена удалиться из монастыря в потаенную келью. Но люди продолжали тянуться к ней и туда. В 1862 году община была официально утверждена указом Святейшего Синода. С 1871 года должность настоятельницы занимала манатейная монахиня Анатолия (Тейс), принявшая в этом же году полный постриг в Иверском монастыре. По-видимому, у этой настоятельницы сильно испортились отношения с Керовой. Из-за доносов завистников и недоброжелателей Анастасия Кузьминична была обвинена полицейскими властями в сектантстве.

Здесь мы видим, по сути, повторение истории, произошедшей ранее с отцом Серафимом: также у отца Серафима было недопонимание с настоятелем, почитание отца Серафима как старца, удаление старца в отдельную келью вне монастыря… Итак, вновь обострился «экклезиологический конфликт» – как дальше строить духовную жизнь, в официальном монастыре или в неофициальной общине? Вновь новое иночество конфликтует со старым. И здесь, как и в случае отца Серафима, выбор был сделан в пользу общины. Но этот выбор также был сопряжен с лишениями и испытаниями.

В 1880 году ложные доносы и обвинения привели к тому, что беседниками пристально занялся правящий епископ Гурий, он по обвинениям в сектантстве отлучил Керову и ее 73 ближайших сподвижника от церкви. Керова отправилась к епископу Гурию и упала ему в ноги. Он сам составил текст ее покаяния. После этого запреты были сняты, но Керова была вынуждена согласиться принять в 1897 году постриг с именем Мария. Позже она была сослана в негласную церковную тюрьму – монастырь в Суздале, где и окончила свои дни.