Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [115]
Доступ к рабочим местам ‹…› отражает уровень дохода российских граждан. В 2013 году доля поддерживаемых государством рабочих мест в российской экономике оценивалась примерно в 24,5 %, тогда как в 2014 году эта цифра, по некоторым оценкам, превышала 30 %. Согласно отчету Всемирного банка за 2013 год, в течение 2008–2010 годов ‹…› уровень занятости в России в сфере государственного управления, обороны и образования превышал средние показатели. Кроме того, заработная плата за этот труд по сравнению с другими секторами экономики часто была конкурентоспособной. Однако российское правительство контролирует и многие частные компании, особенно те, что имеют высокую капитализацию на рынке и относятся к сфере горнодобывающей промышленности, энергетики, транспорта, коммуникаций, финансов и т. д. Это позволяет правительству контролировать доступ к рабочим местам в частном секторе. К 2006 году правительство России контролировало около 30 % капитала российских частных компаний ‹…›, [и], весьма вероятно, что более 50 % рабочих мест в российской экономике напрямую зависят от правительства России. Кроме того, ‹…› частный бизнес в России очень уязвим перед давлением со стороны государства (санитарные инспекции, обвинения в уклонении от уплаты налогов, лицензирование, возможность получить кредит и т. д.) ‹…›. По сути, благодаря этой зависимости, российское правительство фактически выстроило патронально-клиентарные отношения с частью среднего класса страны. [Правящая элита] сумела «приручить» граждан, выплата заработной платы которых зависит от правительства[539].
Некоторые из типичных для клиентарного общества явлений рассматривались в литературе, посвященной клиентелизму. Сьюзан Стоукс определяет политический клиентелизм как «предоставление патроном материальных благ избирателям в обмен на их поддержку, для которого он использует простой критерий: поддержали ли вы меня / будете ли вы меня поддерживать?»[540] В качестве разновидностей клиентелизма Стоукс называет (1) подкуп голосов, определяемый как «обмен товарами (льготами, защитой) за чей-либо голос», и (2) патронаж, который она определяет как «предоставляемые чиновниками государственные ресурсы (чаще всего, занятость в государственном секторе) в обмен на поддержку избирателей»[541]. Тогда как литература о клиентелизме в порядках ограниченного доступа позволяет получить представление о том, как функционирует клиентарное общество[542], клиентелизм – это явление, которое одновременно и шире, и уже, чем клиентарное общество. Оно шире, потому что покупка голосов и патронаж существуют и в порядках открытого доступа[543], где они представляют собой единичные разрозненные акты в отделенной от других политической сфере с целью приобретения поддержки акторов, принадлежащих к другим сферам социального действия. Таким образом, клиентелизм не предполагает постоянную патрональную зависимость и не влияет на автономию избирателей, то есть свободный вход и выход с точки зрения избирательных баз партий. Клиентелизм в порядках открытого доступа не включает в себя патронализацию и не подразумевает сокращение возможностей избирателей получить доступ к другим ресурсам, не зависящим от правящей элиты, а следовательно, клиентелизм не всегда означает принуждение и угрозы ненасильственного характера. В то же время понятие клиентелизма более узкое, потому что фокусируется исключительно на предоставлении материальной поддержки (или отказа в ней) в обмен на поддержку на выборах (или отказ в ней). Поддержка на выборах возникает как следствие положения клиента, но это лишь следствие, к тому же не единственное. В контексте клиентарности всегда стоит иметь в виду неизменный зависимый статус людей, благодаря чему можно анализировать (a) разнообразие методов создания клиентуры, применяемых в рамках общественной патронализации, и (b) целый ряд социально-психологических последствий, связанных с более широким понятием стабильности режима.
