Последний шаг - [98]

Упоминая об этом моменте, необходимо добавить, что Фабиан подтвердил получение доклада и категорически запретил мне контактировать с Маноле Брашовяну. Приказ был ясен, и я подчинился ему. Собирая информацию о судебном процессе над Кодруцем Ангелини, я все время сталкивался, не желая того, с именем официального защитника человека, осужденного на смертную казнь за шпионаж».

Полковник Панаит положил документ, который он только что читал, обратно в папку:

— Каково ваше мнение относительно последней улики? Она вас удовлетворяет? — Пристальный взгляд полковника Панаита остановился на пухлом, вспотевшем лице адвоката.

Маноле Брашовяну, подавленный, только развел руками и откровенно заявил:

— Господин полковник, вы выиграли партию. Ваша взяла. Я в вашем распоряжении! — Он посмотрел сначала на Фрунзэ, потом на Лучиана, словно хотел сказать: «Не забывайте, вы присутствовали на ожесточенном поединке!» Маноле Брашовяну встретил вновь усталый взгляд полковника и добавил: — Вы, кажется, предлагали «Мартель»… Я бы выпил рюмочку…

— Надо ли понимать, что вы выбрали второй путь? — уточнил полковник Панаит.

Брашовяну ответил:

— Конечно… Путь смягчающих вину обстоятельств…

3

Стенограмма № 1

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Я не любитель алкоголя, но немного коньяка не помешает… Я к вашим услугам.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Мне хотелось бы начать с ваших студенческих лет. Вы получали стипендию Отто Гагеля. С какого курса?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Со второго. Я происхожу из бедной семьи, но мне очень хотелось учиться. Мои родители выбивались из сил, чтобы помочь мне выйти в люди. И я их не разочаровал: я был первым учеником в лицее вплоть до его окончания. Редчайший случай в лицее Михая Храброго[16]. Мною овладела невероятная амбиция. Я поклялся, что сын голодранца Брашовяну добьется своего… Только я один знаю, сколько трудностей мне пришлось преодолеть и через какие унижения пройти… Особенно на первом курсе. Днем я учился, ночью за несколько монет мыл посуду в ресторане «Чина». Но не деньги были важны, а то, что я мог три раза поесть. Эта работенка меня кое-как поддерживала.

Когда мне дали стипендию Отто Гагеля, я считал себя счастливейшим человеком. В тридцать шестом году я узнал, кому обязан своим благоденствием, но нисколько не смутился. Напротив, как будущий адвокат, желающий сделать карьеру, я понимал, что покровительство секретной информационной службы не следует игнорировать. Вот почему, когда господин адвокат Матилиаде пригласил меня на рюмку коньяку и потребовал от имени секретной информационной службы поддержать ее некоторые мероприятия, я согласился вступить в легионерское движение. Я считал вполне естественным, что те, кто в студенческие годы избавил меня от нужды, теперь требуют от меня услуг.

К а п и т а н  Ф р у н з э. Господин адвокат, мне вы говорили, что стали легионером в сороковом году под влиянием моды. Теперь вы говорите о тридцать шестом годе. Где правда?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Уточняю, я присоединился к легионерам не по политическим или философским убеждениям. Я никогда не принимал нездоровую, неполноценную идеологию «зеленых рубашек». Я пошел к ним исключительно по настойчивому требованию своих благодетелей.

К а п и т а н  В и з и р у. В таком случае вы считаете, что в беседу с капитаном Фрунзэ в ночь с четверга на пятницу, записанную на ваш магнитофон, следует внести поправки?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Конечно. И не только в ночную беседу, но и в нашу предыдущую беседу.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Мы еще вернемся к этому. Пока продолжим разговор о годах вашей молодости. Итак, секретная информационная служба приказала вам вступить в легионерское движение. С какой целью?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Попытаться без особого шума и крикливых речей пробиться к верхушке руководства. И как бы вам ни показалось странным, эта тактика помогла мне продвинуться к намеченной господином Матилиаде цели.

Я окончил факультет с блеском. Ничего не скажешь, моя адвокатская деятельность началась под счастливой звездой. Потом мне повезло с женитьбой: я сделал хорошую партию. Мой тесть, крупный коммерсант Базил Никулеску, оказал мне большую материальную помощь. На полученные от него деньги я открыл контору.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Встречи с Матилиаде были регулярными?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Вначале — нет, но после убийства Армана Кэлинеску[17] они стали регулярными. В целом моя деятельность его удовлетворяла.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Что именно он от вас требовал?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Сведений о планах «зеленого» движения. После прихода легионеров к власти моя деятельность стала более активной. Но господин Матилиаде рекомендовал мне поубавить политический пыл, не появляться на трибунах, не бить себя кулаком в грудь на собраниях, одним словом, не рваться в лидеры движения. Я послушался.

Незадолго до выступления легионеров он потребовал, чтобы я лег в госпиталь. Таким образом, я не участвовал в подготовке январских событий сорок первого года (позднее этот период стали называть подготовкой к мятежу против Антонеску). Из госпиталя я вышел как раз в кровавые дни легионерского восстания. Матилиаде позвонил мне в госпиталь и сказал, что располагает информацией, будто бы Хория Сима хочет спрятаться у меня. «Что делать?» — спросил я его. «Выходите из госпиталя, поезжайте домой и спрячьте его, — приказал он. — Не волнуйтесь… В этом плане вы получаете наше согласие».