Последний шаг - [100]

Во-вторых, обвинение, вынесенное Кодруцу Ангелини, неоспоримо. Впрочем, он сам признал, что вел шпионскую деятельность против немцев. Но на вопрос суда: «В пользу кого?» — он ответил: «В пользу Румынии!» Все присутствовавшие в зале посчитали, что Кодруц Ангелини, отвечая так, не хотел вмешивать какую-то секретную службу Объединенных Наций. На самом деле все обстояло совсем не так. Единственным человеком, который знал это, был Мирча Рахэу. Ему, бесспорно, было известно, что Кодруц Ангелини действовал исключительно в интересах своей страны. Это его больше всего и беспокоило. Если бы, например, Кодруц Ангелини отправлял информацию за границу, Рахэу обнаружил бы это непременно. Тогда он не стал бы как безумный метаться в поисках организации, о существовании которой он смог узнать гораздо позже, а именно о «Про патрия».

В-третьих, обвинение должны были представлять на процессе два свидетеля — Норма Тейлор и какой-то профессор Флорин Буркэ. Однако последний так и не появился. Он был допрошен в секретной информационной службе и незадолго до процесса, как мне сообщил Мирча Рахэу, вышел из игры. Я не стал его спрашивать почему. Так что на судебном процессе обвинение опиралось на показания единственного свидетеля — Нормы Тейлор и на то, что Кодруц Ангелини сам признал себя виновным. После оглашения приговора он воскликнул: «Да здравствует Румыния! Да здравствуют Объединенные Нации!»

В-четвертых, необходимо также принять во внимание, что уничтожение всех документов в связи с судебным процессом над Кодруцем Ангелини носило организованный характер.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Вы смогли что-нибудь узнать от самого Кодруца Ангелини?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Нет. Абсолютно ничего. Он замкнулся, как в скорлупе. Вероятно, его предупредили о моих связях с секретной информационной службой. Мне не приходилось видеть мужчин столь сильных духом, обладавших таким чувством собственного достоинства, как он.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Что вы знаете о завещании Кодруца Ангелини?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Ничего более того, о чем я уже заявил. Мне был неизвестен этот документ до тех пор, пока в последнее время не началась эта морока с Пантази.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Когда вас впервые инструктировали относительно будущей шпионской деятельности, которой вам предстояло заняться?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Осенью сорок шестого года я совершил путешествие в Швейцарию. Я ездил «лечиться». Разумеется, это был предлог. В Женеве я пробыл всего два дня. На третий день появился господин Матилиаде. Мы не виделись с тех пор, как я перешел в подчинение господина Мирчи Рахэу. Встреча не была случайной. Он меня ждал. На специальном самолете переправил на какой-то остров, неподалеку от Канн… Там, в замке, я познакомился с Фабианом, представителем Центра, занимающимся Румынией.

Фабиан надеялся, что выборы девятнадцатого ноября принесут победу «историческим» партиям[18]. «Ориентация Румынии на коммунистическую революцию должна быть пресечена любой ценой. Для западного мира Румыния представляет собой ключ к равновесию на Балканах — так считал Фабиан. — Если царанисты и либералы, — говорил он, — не смогут одержать победу на выборах, мы будем вынуждены искать внутри страны иные пути для пресечения развития революции…»

Я, разумеется, излагаю лишь в общих чертах политическую платформу Фабиана, представление о которой я получил из моих бесед с ним. И я не стану вас уверять, что не разделял его взглядов на будущее страны.

На этом средиземноморском острове меня инструктировали более месяца. С самого начала Фабиан обратил мое внимание на то, что специальная подготовка имеет в виду перспективу развития событий, что до поры до времени я буду находиться в полнейшей консервации. Никто меня не будет беспокоить без особой надобности.

П о л к о в н и к  П а н а и т. И вас не беспокоили до шестьдесят третьего года?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Нет, уверяю вас…

П о л к о в н и к  П а н а и т. Никогда?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Когда я заявляю, что меня не беспокоили, я имею в виду, что Центр не требовал от меня никакой шпионской работы.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Что же вы усвоили из техники шпионажа?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Фабиан сообщил, что за период консервации в технике ведения шпионажа могут произойти существенные изменения. После окончания инструктажа мы расстались, договорившись о следующем: каждый год, в ноябре, я буду получать по почте информацию от Центра о новшествах в технике экономического, политического и военного шпионажа.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Вам не показалось рискованным получать по почте такого рода инструкции?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. По почте не в обычном смысле этого слова. Центр выработал метод отправки корреспонденции столь же хитроумный, сколь и простой. «Отправка» корреспонденции начиналась с предупреждения. Меня три раза вызывают по телефону — два раза кладут трубку, а на третий раз спрашивают: «Это железная дорога? Справочное бюро?» Я должен ответить: «Ошибка! Это юридическая библиотека!» Это означало, что на следующий день в шестнадцать часов мне следует поискать в почтовом ящике конверт от Фабиана.