После пламени. Сборник - [33]

Он будет творить в боли и ненависти, и эту Силу воплотит его Венец. Это он принесёт Людям.

Что же ждет их?!

Мне стало страшно.

Подобного ужаса я не испытывал со дня смерти отца. Даже в бою с балрогами неотвратимость гибели не заставляла меня содрогнуться — так.

Нет, я этого не допущу.

Ни за что.

Несвобода плоха, но рабство не сравнимо с ней. Да, я ненавижу несвободу, но пусть лучше будет она, чем превращение Мелькора — в Бауглира, а Людей — в его рабов.

Пусть лучше я сломаю себя и сделаю то, против чего восстаёт сердце.

Я соглашусь.

Я же с самого начала знал, что соглашусь.

Только… подожду ещё чуть-чуть.

Я взял второй кувшин. Вода в нём стала едва прохладной, но — какая есть.

Я прижался лбом к насквозь промороженным камням оконной ниши. Полегчало.

Я мыслями опять уходил в прошлое, чтобы не думать о том шаге, который ждал меня.

⁂

Когда я вышел из мастерской, Свет Тельпериона смешался со Светом Сильмарилов. Незримое пламя окутало меня — мне на миг показалось, что я способен пойти на запад просто по воздуху.

Только показалось, но…

Мелькор, наверное, был уже в Валмаре. Он правильно сказал мне — сейчас нам не стоит появляться вместе при всех.

Его молчаливое одобрение этого венца стоило больше любых похвал.

Я медленно пошёл в Валмар.

Весть обгоняла меня. Я почти видел волну осанвэ, катящуюся по Тириону и дальше, дальше… Мои друзья и ученики, равнодушные ко мне и ненавидящие меня — все они сейчас глядели, затаив дыхание.

Торжествовал ли я? Может быть. Отчасти.

Мое счастье было превыше: счастье обретения Силы. Пламень и Свет были отныне послушны мне. Что были по сравнению с этим восторги эльдар?

Я неторопливо вошел в Круг Судеб. Меня ждали. Все Пятнадцать.

Я запоздало ругнул себя, что не переоделся: двое в чёрном — это сейчас некстати. Что ж, поздно.

Я ждал слов Манвэ, но заговорила Варда.

— Поистине, это самое дивное из творений эльдар, которое мне доводилось видеть! Подойди поближе, Искусный Мастер, я хочу рассмотреть твои Камни.

«Искусный Мастер»! Что она хотела сказать, называя меня этим именем? Что я никогда не встану наравне с ними?

Я мысленно усмехнулся: наравне — никогда. Я — иной.

Я подошёл к Варде, снял венец, протянул ей на вытянутых руках. Давать в руки ей — не собирался.

Она молчала. Я молчал тоже. Молчали все, буквально буравя меня взглядами.

Чего они ждут от меня? — все, кроме Мелькора. Что я вот сейчас подарю Алмазы ей? Не‑ет, не дождутся.

— Поистине, судьбы Арды заключены в этих Камнях,— тихо сказал Намо.

О да, Судия умел говорить тихо! Лучше бы он кричал.

Его слова были подсказкой. Намёком: не тебе, эльда, владеть такими Камнями.

Я сделал вид, что намека не понял: поклонился — и только.

Я не отдам вам Сильмарили. Потому что слишком хорошо знаю, что создал.

Они поняли.

Тогда Варда простёрла к Алмазам правую руку и сказала что-то о нечистых дланях, которым будет плохо от соприкосновения с Камнями. Я не запомнил этих слов; уж слишком был ясен их смысл: «Мелькор, несмотря на твою дружбу с Феанором, тебе Сильмарилами не владеть».

Я преклонил колени перед Вардой, встав под её благословение. Без этого было нельзя обойтись.

Потом надел свой венец.

Свой.

⁂

Валар неспособны дать эльдарам свободу. Даже когда они это хотят сделать.

Хотят!

Понимание пронзило меня, точно молния.

Глупец, из-за чего я терзаюсь?! Ведь Мелькор ждет, что я буду работать с его металлом! Как Сильмарили — не сила Валар, но двуединство Света и Пламени, так и Венец должен стать таким двуединством.

Мелькор ждёт моей работы, а не воплощения его замыслов!

Точнее…

Точнее, вот как. Я могу мечтать спеть металл, но я не могу сделать этого — ибо я эльда. Мелькор мечтает дать Людям настоящую свободу, но он не может дать её, ибо он — Вала.

Ему нужна моя помощь.

Ещё прежде соединения Венца и Сильмарилов я должен сделать сам Венец. Он будет не Силой Мелькора, но моим творением, вмещающим эту Силу. Так же, как Сильмарили — не Сила Валар.

Тьма, Свет и Пламень. Путь свободы. Возможность выбора.

Я всю жизнь искал настоящей свободы. И пусть сейчас я заперт судьбою строже, чем некогда волею Валар в Форменосе, но — вот она, моя свобода. Создать Венец, чья сила — вне воли Валар.

Всех Пятнадцати.

Мелькор, друг мой! Ты хочешь дать Людям свободу, но твоя Сила Валы стоит преградой. Ты ждешь помощи от меня.

Ты её получишь. Разве возможно иначе?

Мелькор, ты слышишь меня?

Я согласен. Конечно, я согласен.

Прости мне мои глупые колебания.

Я сделаю этот Венец.

Иначе и быть не может.

7

Я прекратил тренировку и замер, вслушиваясь. Этот голос — в нём звучала сейчас почти прежняя мощь, и всё же я чувствовал: Мелькор поёт на пределе своих возможностей. Я стиснул зубы, представив, чего ему это стоит. Любой из нас с радостью отдал бы все силы, чтобы исцелить Властелина или хоть как-то облегчить его боль. Да только чем тут поможешь? Не плоть ведь искалечена — Музыка. А мы… мы только майар.

Я стоял в нерешительности, опустив меч. Я боялся за Мелькора: он никогда не умел рассчитывать силы, он не берёг себя, и в этом была его главная слабость. Но — помешать Творению?.. А это была именно Песнь Творения. Что, если она излечит Властелина? Что, если он нашёл способ?! Безумная эта надежда боролась во мне со страхом, и я медлил. Медлил, пока Песнь не умолкла. Не оборвалась, как бывало прежде. Закончилась. Впервые со времён Возвращения.