После пламени. Сборник - [32]

Туда, где тепло становится холодом. Туда, где Музыка становится Льдом.

Там, у Грани Мира, на границе жизни и небытия, там… что сталось со мною там? Скорбящая потом говорила, что я умер, но смог вернуться. Не знаю. Не помню.

Помню — Пламень. Помню, как увидел Его. Помню, как ощутил, что Он и я — одно. Помню, как осознал Его силу в себе — и с той поры был хозяином её, а не жертвой.

Помню — Лёд, которым было сковано моё тело, когда я очнулся. Тогда я страстно хотел жить — и я силой Пламени взломал этот лёд.

Он оказался тоньше волоса и прозрачнее стекла. Я собрал его, привёз в Аман.

Тогда я ещё не знал, что назову его — «силима».

В Амане я дал одну из пластинок Мелькору, предложил сломать. Он не смог.

Он. Вала. Сильнейший из них.

Так я понял, что никто из Валар не властен над силимой.

⁂

Сильмарили медленно скатились с моей ладони на стол.

Воспоминания вернули меня к сегодняшнему дню.

Мелькор — Вала.

Я старательно забывал об этом всегда. С самой первой встречи. А уж со второй, когда он назвал меня братом,— тем более. Я старательно искал в нём черты несходства с Владыками Амана и, конечно, находил их.

А вот теперь пришло время задуматься о сходстве.

Итак, что хотели дать и что на самом деле нам дали Валар? (Я привычно обозначал этим словом только Четырнадцать; привычка была неистребима). Они хотели дать нам счастье. Точнее — счастье в их понимании. Об оставшихся в Эндорэ мы думали не иначе, как о глупцах. А ведь их должно было удержать что-то очень серьёзное, если они не вняли призыву Оромэ…

Да, в Аман наших отцов не вели силой. И не силой в Амане удерживали. И всё же нам внушалось с рождения: нет ничего лучше жизни в Свете Древ.

И мы в это верили. Валар сделали всё, чтобы мы совершенно добровольно выбрали… один из одного.

Хотя ничего прекраснее Света Древ я действительно не знаю.

⁂

После создания палантиров у меня почти не осталось силимы. Несколько осколков; на ещё один Зрящий не хватит.

И тогда я спросил себя: сумел ли я понять силиму? И пришлось ответить: нет.

Я искал ей применения. Нашёл. Но видел в ней лишь средство. Не её саму.

Тонкая, как волос, и прозрачная, как воздух, не подвластная ничьим рукам, кроме моих… дитя запредельного холода и Пламени, который есть Жизнь.

Решение пришло внезапно.

Свет Древ. Лёд, добытый у Грани, его удержит.

Я возьму Свет Древ в руку…

Нет. Не то.

Не во мне дело. Не я хочу коснуться Света. Силима хочет.

Придать остаткам Льда форму трёх разомкнутых орехов было делом недолгим. Они получились совсем маленькие, примерно с ноготь, и уже сделав их, я удивился сам себе: почему три? Почему не один, не два?

Ответа я не знаю и по сей день. Три Темы? Три народа эльдар Амана? Трое изначальных Валар? Не отвечу…

С этими крохотными «орешками», как я ласково звал их, я пошёл на Эзеллохар. И каждый из них я подставил под каплю с листьев Тельпериона и Лаурэлина. Две капли в каждый.

Потом я пальцами сомкнул края.

Вот и всё. Так просто.

Это было самым лёгким из моих творений.

Вернее… я понял это сразу же, когда три Камня засветились в моей ладони: они не были моим творением. Скорее — моими детьми, пришедшими в мир через меня, но не через мой труд, а через мою любовь.

⁂

Я снова взял Сильмарили. Конечно. В них что-то не так. И даже нетрудно понять, что.

Мелькор пытался их подчинить. На них — словно царапины от его Силы. Н-да… не вышло.

Мелькор — Вала. А Валар, говоря о свободе, на самом деле ищут способ создать выбор «один из одного». А на нашу свободу воли они «не покушаются».

И Мелькор, говоря о свободе для Людей, на самом деле…

Я почувствовал, как кровь приливает к вискам. Мне стало жарко, как не бывает в кузне.

На окне у меня стоит кувшин, вода в нём ледяная. Я подошёл, схватил его, стал жадно пить. Губы меня не слушались, и половину воды я пролил на тунику.

ТАК СТОИЛО ЛИ?!

Так стоило ли молча противостоять отцу и сыновьям, стоило ли дерзко идти против Манвэ и Намо, стоило ли пройти путём гордости, гнева и ярости, стоило ли переступить через безумную верность Маэдроса,— стоило ли делать это всё ради того, чтобы снова оказаться «у колен Стихий»?!

«У колен». Чтобы не сказать «на коленях» — самому.

Ну…— я допил остатки, пошёл в мастерскую за вторым кувшином,— на колени я всё-таки не встану.

Откажусь.

Я не буду творить слепоту под видом зрячести и покорность под видом свободы.

Откажусь.

Хотя, наверное, сегодняшняя участь Маэдроса мне вскоре покажется завидной.

Вода во втором кувшине была тёплой. Я поставил его на окно — пусть остынет.

Пять лет мы с Мелькором медленно строили нашу новую жизнь. Теперь мне придётся всё это разрушить. Самому. Сегодня. Он мне не простит отказа.

Я взял Сильмарили, прижал ладонь с ними к своей щеке: «И что будет с вами, маленькие, когда не станет меня?».

И тут я представил — что.

Мелькор не отступится от своего замысла. Металл он всё равно споёт. Споёт в гневе на моё второе «предательство». И Венец ему придётся делать самому. Своими сожжёнными руками. (Я аж взвыл, на миг представив его боль!) И Сильмарили он в Венец вставит. Состроить Тьму и Свет, как музыканты состраивают два инструмента, он не может. Ему придётся подчинять Алмазы. Он найдёт успешный способ, рано или поздно — найдёт.