После ливня - [108]

Акбаю камешек попал по больному месту, однако он ответил:

— Это дело государственное, не нам судить.

— Государство государством, а жене не следует лишней воли давать. Знаешь поговорку — кобылица бежит, да приза не получает…[27]

Акбай нахмурился.

— К чему вы это, байке?

— А ты не сердись, дорогой, лучше выслушай, что я скажу. Как-никак мы родня. До нас дошли слухи, что твоя жена позволяет себе чего не след. Ты бы ее укоротил немного.

— Я ничего худого о ней не знаю, байке.

— Да ты слепой, что ли? Она со своим любовником вместе прогуливается, а твои глаза где?

— С кем? — Акбай побагровел.

— Ну что ж, надо тебе сказать, милый. Погоди… как бишь его… тьфу, имя позабыл! Дыйканбек! Художник у нас есть такой. Вот у него что-то есть с твоей женой. Она без конца торчит у него в мастерской. Художники, они народ такой, какую-нибудь замухрышку к себе не позовут, им подавай бабу покрасивее.

У Акбая скулы ходили ходуном.

— Я так и думал! Он, подлец, и к нам домой заходил. Я им покажу!

— Ты жену не тронь, она не так уж виновата. Он вскружил ей голову этим портретом, дескать, прославлю тебя…

Эти слова Аргын говорил уже вдогонку ревнивому глупцу, который понесся как бешеный мстить оскорбителю.

Вечером он без стука вошел к Дыйканбеку в мастерскую. Художник в это время сидел перед незаконченным портретом красивой большеглазой ткачихи и, сравнивая его со сделанными в разное время этюдами, думал, как продолжать работу. Услыхав шум распахнутой двери, обернулся и поглядел на ворвавшегося к нему без разрешения разгневанного супруга не слишком приветливо. Тот, не обращая на Дыйканбека ни малейшего внимания, подскочил к портрету, сбросил его на пол и занес над ним ногу, но тут художник схватил его за шиворот и оттащил.

— Ты что, сбесился?

Тот разразился грязной бранью, размахнулся и ударил Дыйканбека. Чувствуя, что теряет над собою всяческую власть, Дыйканбек скрутил пылкого мстителя, швырнул на пол и сел на него верхом. Акбай, видно, не ожидал такого отпора и не думал, что художник окажется сильнее его.

— Пусти! — выкручивался он, лежа под Дыйканбеком. — Убью тебя!

— Убивай! — Дыйканбек треснул его по шее и встал.

Акбай подняться не мог и, кажется, потерял сознание. Дыйканбек схватил со стола стакан с водой, плеснул незадачливому драчуну в лицо. Тот очнулся, вытер лицо рукавом рубахи.

— Все равно убью тебя.

Дыйканбек подхватил его под мышки, помог принять вертикальное положение и подтолкнул к двери.

— Иди! Да в следующий раз знай, к кому вяжешься.

Акбай так и ушел, повторяя свою угрозу: «Убью! Вот посмотришь, убью!»

Он повторял ее не просто так. Распаленный ревностью, к которой присоединилась обида после трепки, дома он снял со стены охотничье ружье. Твердо решил застрелить Дыйканбека. О том, что последует за таким его поступком, он не думал, да и не мог думать. Жил он на той же улице, что и Аргын, и по дороге свернул во двор к Чалкалмаковым — «поговорить». О чем поговорить, как поговорить, этого он не знал. Сам он собирался после того, как убьет Дыйканбека, пойти в милицию и все рассказать. Аргын и Атыргуль были во дворе. Аргын только глянул на Акбая и переполошился:

— Что случилось?

— Байке, я пришел вам сказать, что застрелю того подлеца. Вот… — Он показал ружье и повернулся к выходу.

Аргын ухватил его за полу, Атыргуль закричала. Аргын испугался: он совсем не ожидал, что дело примет подобный оборот. Выстрелит этот дурак, чего доброго, в Дыйканбека, а ему, Аргыну, придется вместе с ним под суд идти. Нет уж… Он крепко запер ворота и принялся уговаривать и успокаивать парня. Атыргуль носилась как угорелая, притащила намоченную в холодной воде тряпку, завязала Акбаю голову.

— Ах, какой хулиган, погляди-ка, что он наделал, как избил бедного Акбая! Ишь зазнался, топчет людей ногами! Ничего, закон на твоей стороне. Пиши заявление, братец. А я доктора позову… — тараторила она, а ей подпевал Аргын:

— Пиши, пиши. Какой прок тебе от того, что ты его убьешь? Надо его посадить, а не самому в тюрьму лезть. Я сам займусь этим делом. Закон есть. Наберись терпения, братец, я отплачу за тебя.

Акбай подробно написал о том, как его избил Дыйканбек, и отдал заявление Аргыну. Домой Акбая не отпустили, Атыргуль добилась, чтобы немедленно приехали врачи, и желанная справка о следах побоев была получена. «Попался!» — ликовал про себя Аргын.

Через несколько дней на президиуме союза разбирали персональное дело Дыйканбека. Выслушав сообщение о необычайном происшествии, члены президиума собирались начать обсуждение, когда в зале заседаний появилась невольная героиня скандала в сопровождении побитого супруга. Все разговоры тотчас смолкли и все взоры обратились к супружеской чете. Женщина шла смело и решительно и, остановившись, прямо обратилась к Аргыну:

— Бессовестный! А ну-ка доказывай все здесь, при людях! Как ты смеешь называть меня любовницей Дыйканбек-агая, какое у тебя на это право, какие доказательства? Да еще натравливаешь этого ненормального! Если вы тут воюете друг с другом, так воюйте без меня. К чему меня-то приплетать да грязью обливать? Ну? Что молчишь? Вот муж пришел со мной, спросите у него. Разве пристойно мужчинам сплетнями заниматься? Вы должны быть образцом для людей, примером! А вы? Иди-ка сюда. — Она потянула мужа за руку. — Расскажи, что он тебе плел?