Портки - [19]
Председательша(строго поворачивается к обвиняемому). Подсудимый, встаньте! Вы только что услышали свидетельские показания вашего сына. Полагаю, что в бессознании вашего воинственно-мужского эгоцентризма страдания этого мальчика вам совершенно безразличны. Я также полагаю, что вы строите ваши рассуждения на выжившей из себя идее прерогативы главы семьи, и этим оправдываете репрессивное поведение.
Леон(спокойно). Моя жена всегда обзывала меня тряпкой, неспособным быть достаточно строгим, чтобы воспитывать сына.
Ада(язвительно. Чтобы обеспечить себе свободу действий в совершении мерзостей и облегчить нечистую совесть, мой муж избаловал сына донельзя! Он засыпал его карманными деньгами и дорогими подарками, в то время как со мной всегда был ужасно скуп. Так что мне нужно было буквально бороться, чтобы поместить сына в приличный пансион! И вы знаете, что он сделал, госпожа председательша? Этот академик хренов! Мне до сих пор стыдно! В кабинете директора школы Рош, в последний момент? Он отказался подписать просьбу о записи! Сидел с ручкой в руке и не подписал!
Леон(весело). Папин фаллос сыграл свою роль, у него было ощущение, что он совершает низость.
Ада. Низость! Если бы твой сын остался в Рош, он бы не был таким разгильдяем!
Леон. Это невозможно проверить! (Он поворачивается к Тото.) Посмотри на меня!
Тото(неожиданно избегая его взгляда). Думаешь, я тебя испугался?
Леон. Нет. В настоящее время, как ты сказал, папин фаллос очень небольшого размера. Он ничтожен перед торжествующей глупостью, так что он тебя не укусит. Посмотри мне прямо в глаза, юный лицемер! Всё за тебя… Суд, новый кодекс, заведомо единогласное мнение общественности, всё! Здесь нет ни одного мужчины, чем ты рискуешь? (Тото смотрит на него снизу.) Когда твоей матери, вопреки моему желанию, всё же удалось поместить тебя в эту престижную школу, прославившуюся прогрессивными взглядами на образование, а ты, тоскуя по дому, убегал оттуда и проделывал 100 километров, чтобы кто погладил тебя по головке и утёр твои слёзы?
Тото(восклицает с искажёнными чертами лица). Это жестокость! Пусть он замолчит, госпожа председательша! Я его знаю! Сейчас он начнёт меня мучить! Ах, он так умеет всё повернуть, чтобы у вас появились угрызения совести… старый Тартюф! Это его ремесло! Начинает говорить, и через пять минут, уже больше не знаешь, где ты находишься!
Председательша(строго кричит Леону). Хватит! Вы травмируете ребёнка! Здесь вы обвиняемый! Это вы подлежите наказанию репрессивными законами нового общества! Вы, а не он!
Леон(спокойно). Мне просто хотелось, чтоб мой сын вспомнил, если он хоть что-нибудь помнит из детства, что папин фаллос был для него скорее головкой сахара.
Возмущение в зале.
Ада(визжит). У всех на виду! Ты — хам, Леон! Неприличный человек.
председательша(тоже вскакивает и трясёт колокольчиком). Это никуда не годится! Замолчите! У вас больше нет права голоса! Вы подпадаете под статью 912… оскорбление суда! Суд вынесет окончательное решение!
Она лихорадочно собирает бумаги и кодексы. Все три женщины, мешая друг другу, толкаются в невыразимом беспорядке.
Председательша. Охрана! Уведите подсудимого! Очистите зал! Заседание прервано!
Беспорядок. Все встают. Лебеллюк наклоняется к Леону.
Лебеллюк. Допрыгался, старина? Твои шутки банного лакея тебя вновь погубили. На этот раз окончательно!
Ля Фисель(подойдя к Леону, встаёт по стойке смирно). М'сье! Приказ есть приказ!
Ля Фисель уводит Леона. Все остальные выходят, комментируя события. Тем временем Лебеллюк подходит к рампе и обращается к публике.
Лебеллюк. Вы, что… не слышали? Освободить зал! Антракт!
Когда зрители возвращаются после антракта в зал и рассаживаются по местам, все персонажи уже находятся на сцене, но сидят в полутьме. Воцаряется ожидание.
Свет зажигается. Суд входит в зал. Все встают.
Председательша. По просьбе обвинительной стороны, расценившей это свидетельство необходимым для восстановления истины, Суд решил в эксклюзивном порядке, перед последним словом защиты, выслушать младшую дочь подсудимого, Мари-Кристину, десяти лет. Девочки из молодёжной организации пионеров призваны, как вы знаете, составлять еженедельный рапорт по поводу разговоров в семье. Именно в этом свете мы и выслушаем нашу свидетельницу. (Пауза.) В чём дело, где она? Чем она занимается?
Флипот(Вводя Мари-Кристину). Простите, господин председатель, она ходила по-маленькому.
Председательша(по-матерински). Подойди к нам, девочка. Не бойся. Мы друзья. Ты должны себя чувствовать с нами так же уютно, как и в кабинете пионервожатой, куда ты приходишь для очередного доноса. Мы хотим узнать кое-что о твоём папе. Ты ведь, я уверена, любишь маму!
Мари-Кристина(играет в ребёнка, как все дети играют в детей). О, да, мадам.
Председательша. И тебе хотелось бы её защитить, я уверена! Ты хорошая девочка, ты защитишь её от папы?
Мари-Кристина(та же игра). О, да, мадам!
Председательша(удовлетворённая). Очень хорошо. Я прошу тебя только об одном… говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Взрослых просят при этом поднять правую руку и сказать: «Я клянусь». Детей об этом не просят. И знаешь, почему?
Пьеса Ануя, основанная на сюжете трагедии Еврипида, вскрывает состояние современного общества, его болезни — губительную для личности некоммуникабельность, стремление к успеху любой ценой, цинизм. При этом проблемы замалчиваются, а общество предаётся бездумным развлечениям, что в результате выливается в страшные социальные недуги — агрессию, ксенофобию, расизм.
В основе спектакля лежит интеллектуальная пьеса Жана Ануя, которая, впрочем, служит лишь предлогом для данного сценического повествования — спектакль выходит далеко за рамки написанного. Действие разворачивается в послевоенной Франции, на некоем заштатном курорте, постояльцев которого призван развлекать небольшой оркестр.Каждый из оркестрантов рассказывает трагические эпизоды своей жизни, заново проживая их перед зрителями. Но это не просто история одного оркестра, это история всего человечества, причем преподнесенная нам под увеличительным стеклом, во всей своей правде и неприглядности.
Костюмированная драма «Бал воров» известного французского драматурга Жана Ануя, которую сам автор назвал «комедия-балет», сильно отличается от всех других его произведений. Компания мелких жуликов разрушает спокойствие курортного городка — самый удачливый из них похищает не только бриллианты, но и любовь местной красавицы. Ей приходится делать выбор между криминальным миром и миром высшего общества.
Жан Ануй (1910 — 1987). Известный французский драматург. Комедии Ж. Ануя — трагикомедии, фарсы и водевили составили несколько циклов, каждый из которых, отличаясь тематическим и стилевым единством, во многом близок литературе экзистенционализма — проблемесуществования человека в абсурдном мире. Особое внимание в своих поздних произведениях Ж. Ануй уделяет извечному конфликту поколений, бессмысленности и бесперспективности политической борьбы, гнетущей повторяемости исторических ошибок и преступлений.
Трагикомический рассказ о поэте, который пытался прожить свою жизнь легко, не обременяя себя и окружающих сильными страстями…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.