— Жалко… — вздохнула Леля. — Если портфель не найдется, ты мне всегда звони!
Леля радостно подскочила на стуле, предвкушая, как на уроке природоведения Рома будет рассказывать про неизвестное науке животное, которое бегает, как антилопа, кочует по тундре, как олень, и роет ходы, как пеструшка.
Дед вернулся ни с чем. Он обыскал всю школу вместе с техничкой и директором. Начиная от раздевалки и кончая чердаком.
Поужинав яичницей, семья Бабуриных села в ряд на диване и держала совет. Отец предложил позвонить знакомому прокурору.
Телефонный звонок застал прокурора в ванне. Учитывая особую важность дела, ему принесли туда телефон и он сквозь плеск воды расспросил о подробностях. Подробностей было немного. Пустой стул и скорлупки от тыквенного семечка. Зато портфель приметный. Отец описал его наружность, как портрет любимого внука.
— А что было внутри? — спросил прокурор, отплевываясь от мыльной пены.
К телефону подтолкнули Рому.
— Что-то необычное было? — булькнуло в трубке, будто прокурор с ластами и маской скрылся под водой. — Что могло привлечь внимание?
— Дневник с одними пятерками! — громко сказала из-за Роминой спины мама.
— Я спрашиваю необычное — прокурору либо стало жарко в ванне, либо он начинал сердиться… — Ручка «Паркер», к примеру, или адидасовские кроссовки?
— Бутерброд с ветчиной! — вспомнил Рома.
— Понятно… — завершил разговор прокурор. — Постараемся помочь…
Роман Бабурин был гордостью всей семьи. Все смотрели на него с надеждой и думали, что он вырастет и воплотит в жизнь неосуществленные мечты каждого. Отец радовался его пятеркам по математике и видел в сыне инженера-конструктора новых самолетов. Он сам хотел выучиться на конструктора, но так уж получилось — работает на фабрике наладчиком швейных машин. Хорошим наладчиком, равных ему нет.
Бабушка мечтает видеть Рому корабельным поваром.
Дедушка — директором планетария.
Мама предрекала Роме будущее первоклассного мастера мужского костюма.
Рома с первого класса учился на одни пятерки. В книжном шкафу рядом с собранием сочинений Чехова стояли Ромины дневники. Их перелистывали в дни семейных торжеств гости. Рома при этом краснел и очень смущался.
После звонка знакомому прокурору семья Бабуриных немножко повеселела. Бабушка воскресным утром, прибирая стол после завтрака, уже начала тужить о разбитой супнице. Мама занялась стиркой. Отец поливал рассаду на балконе. Дед просматривал свежий номер газеты. Все занимались обычными делами. Занимались каждый своим делом и прислушивались — не позвонит ли прокурор. Бабушка, проходя мимо телефона, подняла трубку — в трубке гудело. Телефон, слава богу, работал.
— Гриша, а у прокурора есть дача? — крикнула отцу из ванной мама.
— У него огород! — отозвался отец. — Причем в жутком месте, возле аэродрома…
Но потом отец спохватился, что это может убить всякое желание в душе Ромы становиться авиаконструктором, и, просунув голову в балконную дверь, добавил:
— Не огород, а наблюдательный пункт. Видно, как взлетают самолеты, какие у них совершенные линии…
Мама не дала ему договорить. Она сказала, глядя на сына:
— Я бы под пистолетом не пошла на этот огород. То ли дело шум швейных машинок, стрекочут, как кузнечики, а я представляю, как чувствует себя человек, если целый день над его головой самолеты — туда-сюда, туда-сюда… Там, небось, даже тыквы не растут от такого шума.
— Я думаю, он сегодня на огород не поехал… — сказала бабушка. — Картошку уже посадили, а окучивать ее рано. Что ему на огороде делать?
Неожиданно прокурор стал таким близким человеком для семьи Бабуриных, все утро о нем говорили.
— На огороде, точно, делать нечего… — мудро добавил Дед. — Но он мог пойти в планетарий. Там лекция, вот в газете написано. В 11 часов начинается, пока газировки попьет, туда-сюда, пока в трамвай сядет. Звонка надо ждать после обеда… после обеда надо ждать звон… звон…
Дед умолк на полуслове. Все оглянулись на него, но из-за газеты выглядывала только седая макушка. А потом раздался густой дедушкин баритон:
— Ве-е-черний звон-н-н… Вече-ерний звон-н-н…
— Папа! — выбежала из ванны мама, и, отвернув угол газеты, шлепнула мокрое полотенце на дедушкин лоб. — Что с тобой? Сердце?
— Это он… — прошептал дед. — Я узнал бы его из тысячи тысяч…
— Миша… — запричитала бабушка. — Ты же был кавалеристом, возьми себя в руки!
— Тише… — поднял вверх палец, перепачканный в земле, отец. — Это у него стресс… Дайте что-нибудь успокоительное и к ногам грелку…
Мама с бабушкой кинулись к аптечному ящику, в четыре руки зашелестели облатками таблеток и загремели пузырьками.
Рома вцепился в дедушкину руку, а тот, размахивая газетой, кричал:
— Я покажу этому Воронухину! Прилежный ученик…
Бабушка протягивала деду рюмку с валерьяновыми каплями. Почуяв запах валерианки, дед, наконец пришел в себя:
— Вы что? Думали, я с ума сошел? А я в отличие от вас просто по утрам газеты читаю… Вот!
И он разгладил на коленке последнюю страницу.
— Узнаете?! — он ткнул в фотографию, и все увидели воскресный снимок Артура Воронухина «Прилежный ученик». По дороге идет собака и несет в зубах портфель.
— Это наш… — ахнула бабушка.
