Порою нестерпимо хочется... - [2]
Дрэгер ведет свой «понтиак», вписываясь в повороты, образуемые изгибами реки; от небольшой температуры и чувства сытости он словно тает: сердце его переполняет ощущение выполненного долга, и он бесцельно забавляется размышлениями об особенностях домов, в которых нет ничего особенного. Обитателям этих домов известно, что значит жить на берегу. Даже жителям современных летних коттеджей это известно. Старые же дома, самые старые, построенные на кедровых сваях первыми поселенцами в начале девятнадцатого века, давным-давно уже подняты и оттащены подальше от берега взятыми внаем тягловыми лошадьми и быками. А те, что слишком велики, были брошены на милость реки, которая медленно, но неустанно подтачивала сваи.
Много домов уже погибло таким образом. В те годы они все хотели быть поближе к воде из соображений удобства, поближе к дороге, своему «водному шоссе», как зачастую называли реку в пожелтевших газетах, до сих пор хранящихся в библиотеке Ваконды. Переселенцы спешили застолбить участки, еще не подозревая, что их водное шоссе имеет дурную привычку подмывать свои берега, заодно уничтожая все, что на них находится. Прошло немало времени, прежде чем они познакомились с этой рекой и ее замашками. Вот, скажем:
– Она злодейка, настоящая злодейка. Прошлой зимой она смыла мой дом, а этой – амбар. Заглотнула – и довольна.
– Так вы мне не советуете строиться здесь, на берегу?
– Советую – не советую, какая разница? Делайте что хотите. Я только говорю вам, что было со мной. Вот и все.
– Но если все это так, если она расширяется с такой скоростью, тогда прикиньте – сто лет назад здесь вообще не должно было быть никакой реки.
– Все зависит от того, как посмотреть на это дело. Она ведь может течь в оба направления. Так, может, это не река уносит землю в море, как утверждает правительство, а море несет свою воду в глубь земли.
– Черт, вы серьезно так думаете? Но как это может быть?..
Прошло немало времени, прежде чем они познакомились с рекой и осознали, что, планируя места своих обиталищ, им придется с должным уважением отнестись к ее аппетиту и отдать сто, а то и больше ярдов на его удовлетворение в будущем. Никакими законами эта полоса никогда не отчуждалась. Да и кому нужны были эти законы! Вдоль всего ее побережья – от Лощины источников, где среди цветущего кизила она брала свое начало, до заросшего водорослями залива Ваконда, где она вливалась в море, – у воды не стояло ни одного дома. То есть почти ни одного, за исключением этого единственного, который плевал на какое-либо уважение к чему бы то ни было, – он и дюйма никому не желал уступать, не говоря уж о сотне с лишним ярдов. Этот дом как стоял, так и продолжал стоять: никто его никуда не переносил и не бросал на милость выдр и мускусных крыс, которые с восторгом обосновались бы в его полузатонувшем чреве. Этот дом знали все на западе штата, и люди, даже никогда не видевшие его, называли его Старым Домом Стамперов, – он стоял, как памятник реликтовой географии, на том самом месте, где когда-то проходил берег реки… Видишь: он вздымается над рекой, упираясь основанием в искусственный полуостров, укрепленный со всех сторон бревнами, тросами, проводами, мешками с цементом и камнями, ирригационными трубами, старыми эстакадными плитами и согнутыми рельсами. Поверх древних, уже полусгнивших укреплений лежат свежие светло-желтые балки. Рядом с проржавевшими костылями серебристо поблескивают шляпки новых гвоздей. Куски покореженной алюминиевой обшивки, содранные с остовов автомобилей. Изношенные фанерные листы, скрепленные бочарной клепкой. Все это вразнобой связано друг с другом тросами и цепями и плотно вогнано в землю. И вся эта паутина соединяет основную сверхмощную четырехосную конструкцию, которая прикреплена тросами к четырем гигантским елям, высящимся за домом. Для того чтобы тросы не стирали кору, деревья обмотаны брезентом и, в свою очередь, привязаны проволочными соединениями к намертво вколоченным в поверхность скалы костылям.
Внушительное зрелище: двухэтажный деревянный памятник человеческому упрямству, не согнувшийся ни перед лицом времени, ни под натиском воды. И сейчас, в разгар паводка, он гордо стоит, взирая на толпу полупьяных лесорубов, расположившихся на противоположном берегу, на припаркованные машины, патрульную службу штата, пикапы, джипы, грязно-желтые грузовики и на всю камарилью, которая с каждой минутой все больше заполняет пространство между рекой и шоссе.
