Понедельник - [22]

громче, глух и не ведает, с какой стороны бросится опасность. Вокруг темно, жарко, а

взрослые о тебе забыли…

Вот, как скулит больная матрешка, вот, чем пропитан ее нутряной стон. Хотя тебе

слишком жалко себя и почивший телевизор, ты все-таки чувствуешь это, осознаешь. На

мгновение ты понимаешь, что, в сравнение с невыносимой болью этого существа, любое

твое разочарование – ничто. А потом опять приходит тишина.

Я здесь. Я слышу каждую твою мысль, я следую за тобой неотступно. Поверь, твоя

жизнь стала бы намного лучше, знай ты об этом. Поверь, шагать и мыслить с оглядкой

безопаснее, чем рубить с плеча. Было бы только на кого оглядываться, кого стыдиться.

Не правда ли мило получилось с телевизором, такой фейерверк, такое несчастье, сначала

мне пришло в голову устроить небольшое землетрясение, стакан упал бы от вибраций, но

зачем же привлекать стихии? На это уходит слишком много сил и необходимо сперва

получить официальное разрешение, а я ведь сейчас веду несанкционированную деятельность

27

– мне лишний раз светиться не стоит – и тогда в голову пришла чудесная идея: почему бы ни

воспользоваться твоей собственной глупостью? Уж коли поставлен стакан на телевизор –

неси ответственность, пора бы уже научиться таким вещам, прелесть моя. Боже, как

вспомню эти твои улыбки, этот твой мерзкий смех, хотя бы поэтому стоило уничтожить

телевизор. Между прочим (позволю себе напомнить), пару часов назад твое тело разве что на

куски не разваливалось, собственная плоть раскромсалась, измельчилась, бросилась куда-то

наутек, а ты возвращаешься домой и, как ни в чем не бывало, берешься устанавливать

дурацкий ящик. Какое самообладание! Неужели тебе настолько противно жить?

Но это все литература. А между тем некоторого прогресса мы все же добились. Нет, не

стоит тешить себя очередной иллюзией, все намного хуже, чем ты даже можешь

представить, – мы буквально дышим на ладан, один неверный шаг, и все закончится

бесповоротно, а наши пути разойдутся. Мне требовалось удостовериться кое в чем,

пришлось прибегнуть к помощи не совсем приятных тестов, но дело, возможно, того стоит.

Теперь я знаю, что в тебе еще жива благодарность. Самая обыкновенная, ни чем не

замутненная благодарность – тогда в ванной, ты обнаруживаешь два ведра и понимаешь, что

горячей воды тебе хватит с избытком: не придется идти на ледяную кухню и ставить

кипятиться новую порцию, мучиться судорогами и бороться с тоской – все хорошо. Ты не

ведаешь, кого за это благодарить, но все равно мысленно произносишь спасибо – это и есть

настоящая, неподдельная благодарность. Поверь мне, благодарить судьбу за нечаянное

добро умеет только человек, такое больше никому не дано. Признаю, это колесико в тебе

еще вертится, надо только смазать.

Теперь я также знаю, что ты боишься смерти. Это состояние заложено в человеческий

организм природой, хотя людям присуще от него открещиваться, бежать. Но когда твое тело

на мгновение распалось, возможность его лишиться привела тебя в ужас, и впервые за

долгое время по-настоящему захотелось жить. Чтобы было больно, чтоб жизнь

чувствовалась, напоминала о себе, щипала, как будто проверяя – спишь, не спишь? Теперь я

точно знаю – игра стоит свеч, ведь вслед за этим, без моей помощи, а лишь по мановению

внутренней природы, ты испытываешь еще одно желание. Ты хочешь избавиться от боли,

спрашивая невидимую судьбу: почему все это происходит именно с тобой?

Знаешь, хотя я невысокого о тебе мнения, хотя я сомневаюсь в нашем будущем, этот

вопрос на секунду вселил в меня нелепую надежду на удачный исход. Человек, задаваясь

тривиальным вопросом, почему именно на него одна за другой сыплются неудачи, почему

боль преследует неотступно, такой человек, каким бы исковерканным он ни был, внутренне,

подспудно хочет исправиться – он сомневается и неосознанно желает найти правильный

путь. Но, возможно, это и не твои мысли, а лишь последние конвульсии организма, уже тебе

не принадлежащего, слабые мольбы нутра о пощаде. Не доверяю я тебе. Однако раз уж я

решился на последний бой, доведу его до конца. Ты сейчас, как машина, как ракета, которую

проверяют перед запуском: все ли на месте, хватает ли топлива, все ли механизмы

синхронизированы? И вот, удостоверившись в исправной – хотелось бы верить – работе

твоего сознания, я наконец могу перейти к основным действиям.

Не знаю, был ли это знак, но буквально вчера я повстречал свою бывшую однокурсницу,

мы разговорились, и она сообщила, что слухи о моем недостойном поведении превратились

в главную тему дискуссий ряда местных институтов, – все ожидают решения верхов и никак

не отважатся занять в этом споре четкие позиции. Проблема в том, что любой вопрос

подобного характера не может быть решен без подключения всей бюрократической системы

Дома, а это гигантская, невообразимая махина, и пока запрос о корректности моего