Помнишь, земля Смоленская... - [62]

— А ну, ребята, подбросьте им русского огоньку!

Ему казалось, что он уже разобрался в обстановке, но больше всего ободряло его то, что и слева, и справа поддерживали огонь бойцы его взвода. Взвод был снова с ним.

— Огонь, огонь!

Совсем недалеко от себя он услышал и голос Данилова:

— Отделение, огонь! Мамедов! Огонь, огонь!

Значит, здесь и Мамедов со своим пулеметом.

Хониев позвал Данилова:

— Сержант, ко мне!

У Данилова была наспех перебинтована голова, лицо все исцарапанное, грязное.

— Вы ранены?

— Так, зацепило чуток. Римма меня перевязала.

— А где она?

— Вон, возле Синицына.

— А где Шевчук, Карпов?

— Не знаю, не попадались они мне.

— Ладно. Вы со своим отделением ведите огонь по немцам, наступающим от реки. Синицын! Ко мне!

Синицын сунул Римме в руки трофейный немецкий автомат:

— Вот, Риммочка, возьмите. Меня лейтенант зачем-то кличет. Не отставайте от взвода!

Когда он вытянулся перед Хониевым, тот распорядился:

— Сейчас же разыщи мне Карпова и Шевчука. Ну, быстро, быстро.

А к Римме подскочил Митя, до этого вертевшийся возле Хониева:

— Ой, отдайте мне автомат! Ну, пожалуйста! Ваше дело раненых перевязывать, автомат вам только мешать будет.

Римма, которая впервые держала в руках автомат и не знала, что с ним делать, охотно уступила его Мите. Лицо у Мити так и вспыхнуло от радости.

До Риммы донесся глухой стон — она поспешила к раненому, перевязала его, бросилась помогать другим.

Взводу Хониева никак не удавалось продвинуться вперед.

А немцы, видно почувствовав, что против них сражается лишь горстка советских бойцов, усилили огонь, подтянули резервы и начали теснить красноармейцев в рожь и к реке.

Убедившись в многочисленности фашистов, понимая, что ослабевшему взводу их не одолеть, Хониев приказал всем отходить. Ведь позади должны были находиться другие подразделения третьего батальона, и Хониев рассчитывал вскоре соединиться с ними. В какой-то мере он достиг поставленной перед собой цели: узнал, где враг и какими он располагает силами.

Вопреки ожиданиям лейтенанта противник их не преследовал, немцев словно и не обеспокоил их поспешный отход.

Хониеву и в голову не приходила, что и засада, и массированный огонь, которым фашисты накрыли подразделения их полка, уничтожив сотни бойцов, а остальных заставив залечь слева от дороги, и мелкие стычки на отдельных участках — все это было лишь отвлекающим маневром и, пока взвод Хониева и другие взводы укрывались от обстрела, отбивали наскоки врага, основные ударные силы фашистов, их пехотные и моторизованные части завершали окружение батальона Орлова, отрезая его от полка, которому вскоре тоже суждено было очутиться в немецком «котле».

Глава пятнадцатая „СРЕДИ НАС — ВРАЖЕСКИЕ АГЕНТЫ“

Планы и намерения 46-го полка с самого начала не были секретом для врага, потому что в полку орудовали фашистские агенты — Капканов и Лайкин, которых немцы заслали в нашу часть, снабдив добротно сфабрикованными документами и направлением «из штаба корпуса». Это были шпионы опытные, со стажем: Лайкин, из русских, еще перед войной внедрялся немецкой разведкой в Красную Армию; Капканова (его настоящая фамилия была Опперман) тщательно готовили к агентурной деятельности среди русских в военный период.

Появившись в полку и получив должность командира взвода разведки, Капканов сумел завоевать доверие Миронова, и именно ему было поручено провести широкую рекогносцировку в районе Демидова. Еще до этого, поддерживая связь с немецким командованием с помощью портативной рации, которую он прятал в противогазной сумке, Капканов сумел уведомить фашистов о намечавшихся действиях и передвижении 46-го полка. Исходя из его донесений, они и решили устроить на пути полка засаду, с тем чтобы потом окружить полк и рассечь на части. Лайкину, которого Капканов взял с собой в разведывательный поиск, удалось проникнуть в Демидов, и там, встретившись с представителями фашистской разведки, он подтвердил и уточнил данные, сообщенные Капкановым.

В докладе Миронову Канканов представил обстановку под Демидовом как не вызывающую тревоги. Гурьев намеревался перепроверить его донесение, но если бы он и успел потолковать с другими разведчиками, то это ему мало что дало бы. Операция по окружению полка готовилась гитлеровцами втайне, а Капканов провел разведчиков по тем местам, где противника еще не было…

Когда же Миронов, уступив скрепя сердце настояниям Ехилева и учитывая сомнения Гурьева, послал к Демидову начальника разведки с двумя отделениями, было уже поздно: гитлеровцы, занявшие исходные позиции, держались начеку, и едва наши разведчики перебрались через Колотовку, как попали к ним в западню. А немного позже фашистская засада накрыла полк массированным огнем…

Капканов и Лайкин вовремя увели оставшуюся с ними группу разведчиков в густую ольховую рощу близ дороги, которая, по уговору с гитлеровцами, не должна была подвергаться обстрелу.

Как только фашисты перенесли огонь на местность, где заняли оборону подразделения 46-го полка, Капканов отправил Лайкина к дороге. Тот, вернувшись, сообщил, что внезапный артналет немцев оказался весьма эффективным, на дороге много трупов, брошенных полком повозок с пулеметами и минометами, а среди убитых он видел Гурьева. Это особенно обрадовало Капканова: как он заметил, недоверчивый особист стал присматриваться к нему и Лайкину сразу же после их прибытия в полк. Собственно, придраться Гурьеву было не к чему: особых подозрений они ни у кого не вызывали, командиры как командиры, документы у них были в порядке. Капканов в совершенстве знал русский язык, знал, как полагалось вести себя командиру Красной Армии, он даже, как человек новый, на первых порах выказывал перед комполка вполне понятое усердие… Но, как говорят русские, береженого бог бережет — ведь Гурьев мог запросить о них особый отдел корпуса. В качестве командиров разведки они были осведомлены обо всем, что происходило в полку, и как было особисту не заинтересоваться ими? Так что им крупно повезло, что Гурьев погиб… Им вообще сопутствовало везение.