Помнишь, земля Смоленская... - [48]

Шрифт
Интервал

— Дальше Дорджиев писал, что по призыву Валентины Хетагуровой Татьяна хотела ехать на Дальний Восток, но попала в Элисту, а как это получилось, она сама разобъяснит. Прораб желал бы, чтобы я взял Татьяну к себе в бригаду и обучил ее профессии каменщика; она, мол, девушка способная: и сильная, и сноровистая, и полна молодого энтузиазма. Записка была довольно пространная, и это меня удивило: обычно наш прораб был скуп на слова, хорошо еще, если за день произнесет с десяток фраз. А тут — расписался! Или девушка стоила такой подробной рекомендации? Или правду говорят: коли уж молчун рот раскроет, то и болтуну за ним не угнаться? Я положил записку в карман брюк и поинтересовался у девушки: знакома ли она с содержанием записки, читала ли ее? Та даже возмутилась: «Ведь записка не мне, а вам адресована, с чего же это стала бы я в нее заглядывать?» Я поспешил смягчить шуткой то впечатление, какое произвел на Татьяну мой вопрос: «А зачем заглядывать? У вас глаза такой пронзительной синевы, что, наверно, насквозь все видят». Она засмеялась: «Вы так говорите, будто никогда не встречали девушек с синими глазами». «Ладно, — говорю, — один ноль в вашу пользу. Давайте знакомиться: я — Токарев, Андрей Николаевич. Вы — тоже Токарева, Татьяна Андреевна, так?» — «Так. Только зовите меня просто Таня». — «Так вы, Таня, хотите работать каменщиком? Учтите: это работа тяжелая. Не девичья». — «Ну и что ж, что я девушка. Я же комсомолка. Вон, Валентина Хетагурова на Дальний Восток поехала строить новые города, и сколько девушек последовало ее примеру! А там условия потяжелей, чем в Элисте. Вы читали письмо Хетагуровой в «Комсомолке»? Она в нем ко всем девушкам обращается: приезжайте на Дальний Восток!» Я засмеялся: «Зачем же мне читать это письмо? Оно же не мне, а вам адресовано. А я не имею привычки в чужие письма заглядывать». Таня поняла мой намек. «Хорошо, — говорит, — один один. Ничья. А вы «Комсомолку» все-таки почитайте. Письмо Хетагуровой такое увлекательное! И всех нас касается». Порывшись в своем чемодане, Таня достала и протянула мне «Комсомольскую правду» и тут же отдернула руку: «Ой, что ж это я делаю! И так от работы вас оторвала. Вам как платят? Сдельно?» — «Ага, чем больше кирпичей я уложу, тем больше заработаю». — «Ну, вот. Уж сколько мы с вами тут разговариваем, и за это время вы ни одного кирпича не уложили. И значит, ни копейки не заработали. Я вас, выходит, чуть ли не дневного заработка лишила». — «Ничего, после обеда наверстаю. А вы газету-то не прячьте, я на досуге прогляжу статью вашей Хетагуровой».

Токарев помолчал, вздохнул:

— Как-то в одном из писем Таня прислала мне страничку из «Комсомолки» с обращением Хетагуровой. Я сразу догадался, что это та самая газета, которую она мне на стройке показывала: многие места были отчеркнуты красным карандашом, это Таня делала пометки. На газетных полях она приписала: «Береги эту страничку, будешь ее проглядывать, и обо мне вспомнишь, о первом нашем разговоре». Я эту страницу совсем замусолил, так часто ее перечитывал…

— Не переживай, Андрей, ты от своей Тани еще много писем получишь, — подбодрил Токарева Хониев. — А почему она все-таки на Дальний Восток не попала?

— А я ей как раз и задал этот вопрос, и оказалось, что она просто отстала от своих подруг, которые откликнулись на призыв Хетагуровой. На двух машинах девушки должны были отправиться из Башанты на станцию Дивное, а оттуда поездом на Дальний Восток. Таню задержали какие-то дела, и когда она примчалась на место сбора, то машины уже ушли. Она опоздала на полчаса, и эти полчаса стеной встали между ней и Дальним Востоком. Ох, как она была расстроена! «Я, — говорит, — несколько недель готовилась к отъезду, и из-за каких-то тридцати минут все порушилось». Обком комсомола направил Татьяну на нашу стройку. Судя по ее тону и виду, она этому не слишком-то радовалась, скорее, огорчена была. Я ей говорю: «А разве Элисту строить не почетно? Это ведь город в степи». И мы его, по сути дела, возводим чуть не наново». А она мне: «Нет, это не то. На Дальнем Востоке меня ждали бы трудности, лишения, там есть где развернуться и есть на чем испытать себя. Хетагурова пишет, что к ним даже медведи в гости заходят». Я попытался ее утешить. «А ко мне, — говорю, — в окно однажды верблюд чуть не влез. Двугорбый. А кроме шуток, — говорю, — трудностей я вам и тут обещаю — навалом». И опять напомнил, что сама работа каменщика — не сахар. Она и спрашивает: «А что мне конкретно придется делать?» Я говорю: «Выполнять мои указания». — «А еще конкретней?» — «Для начала — размешивать и подносить мне раствор. Но этим мы займемся после обеда. А пока доставим ваш чемодан в общежитие. Там и переоденетесь, не в этом же платье вам работать. У вас есть спецовка?» — «Я все, что нужно, с собой захватила». Я поднял ее чемодан, она усмехнулась: «Вам не тяжело, товарищ Токарев?» А я ответил вполне искренне: «Даже если бы ваш чемодан весил центнер, и то он не был бы мне в тягость».

Токарев оглядел притихших бойцов:

— Вот так мы познакомились. И стали работать вместе. И полюбили друг друга. А теперь вот не знаю, доведется ли нам еще встретиться?


Рекомендуем почитать
Партизанский фронт

Комиссар партизанской бригады «Смерть фашизму» Иван Прохорович Дедюля рассказывает о нелегких боевых буднях лесных гвардейцев партизанского фронта, о героизме и самоотверженности советских патриотов в борьбе против гитлеровских захватчиков на временно оккупированной территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.


«А зори здесь громкие»

«У войны не женское лицо» — история Второй Мировой опровергла эту истину. Если прежде женщина с оружием в руках была исключением из правил, редчайшим феноменом, легендой вроде Жанны д'Арк или Надежды Дуровой, то в годы Великой Отечественной в Красной Армии добровольно и по призыву служили 800 тысяч женщин, из них свыше 150 тысяч были награждены боевыми орденами и медалями, 86 стали Героями Советского Союза, а три — полными кавалерами ордена Славы. Правда, отношение к женщинам-орденоносцам было, мягко говоря, неоднозначным, а слово «фронтовичка» после войны стало чуть ли не оскорбительным («Нам даже говорили: «Чем заслужили свои награды, туда их и вешайте».


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беженцы и победители

Книга повествует о героических подвигах чехословацких патриотов, которые в составе чехословацких частей и соединений сражались плечом к плечу с советскими воинами против гитлеровских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.Книга предназначается для широкого круга читателей.


Лавина

В романе словацкого писателя рассказывается о событиях, связанных со Словацким национальным восстанием, о боевом содружестве советских воинов и словацких повстанцев. Герои романа — простые словаки, вступившие на путь борьбы за освобождение родной земли от гитлеровских оккупантов.


Строки, написанные кровью

Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.