Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [193]

Так, напр., § 10 инструкции комиссарам обязывает последних сопоставлять год составления документа с периодом того хана или эмира, который первый утвердил документ.

Выше было уже указано на то, что вакуфный документ, как и всякий вообще мусульманский документ, закрепляющий какое-либо право, утверждается приложением к нему печати того казия, который составил (или в присутствии которого был составлен) этот документ. Приложение же к последнему печати хана или эмира, не имея никакого решающего юридического значения для вакф-намы, как для документа на право владения, имеет отношение лишь к обелению этого вакфа. Эта неточность выражения, употребленного и в инструкции областным правлениям (§ 6), конечно, не могла не отозваться на отношениях к вакфным документам, по крайней мере тех комиссаров, которые обладали наименьшими сведениями из области мусульманского права.

Обращаясь к делам Канцелярии Туркестанского генерал-губернатора[634], мы видим, например, что один из комиссаров, приводя ряд частью основательных, а частью неосновательных доводов, в доказательство явной подложности рассматривавшегося им вакуфного документа, указывает, между прочим, на то:

а) что на документе не имеется ни подписи, ни печати вакфо-учредителя и

б) что «по смыслу изложения самого документа видно, что составлялся он как будто не самим завещателем, а кем-либо посторонним, так как все распоряжения (вакфоучредителя) выражены в третьем лице».

Комиссар, очевидно не знакомый ни с юридической сущностью вакуфного документа, ни с обычными формами изложения последнего, но встречав раньше не вполне правильное выражение «завещатель вакфа», представлял себе вакф-наму в виде завещания, составленного и подписанного или скрепленного самим завещателем, и утвержденного ханом, т. е. приложением ханской печати.

Невзирая на совершенную несостоятельность такого мнения, не имеющего ничего общего ни с положением шариата, ни с практикой или действительностью, подлежащее областное правление и Совет генерал-губернатора, при рассмотрении этого дела, согласившись с мнением комиссара о подложности и недействительности документа, не нашли возможным обратить внимание последнего на то, что вакуфные документы составляются и утверждаются не учредителями вакфов и не ханами, а казиями.

Приведем еще несколько примеров этого рода.

Уже в 1895 году, т. е. через 4 года после утверждения инструкций, по истечении четырехлетней практики рассмотрения вакуфных дел Совет генерал-губернатора оказался в положении невозможности высказать какое-либо категорическое мнение по содержанию нескольких журналов общих присутствий областных правлений, вследствие того, что Совету было совершенно неизвестно, что являют собой учреждения, известные под именем кары-хана, худжра и ханака, и подходят ли они под 268 ст. Положения, по каковой причине необходимые сведения были затребованы от военного губернатора Самаркандской области и от бывшего 3-го инспектора народных училищ, в то время заведовавшего номинально всеми туземными учебными заведениями, а фактически всеми мадрасами края (дело Канцелярии 1894 г. № 67).

Какое неподобающее значение придавалось долгое время ханским печатям вообще и иноят-намам в особенности, можно заключить из нижеследующего случая.

Ханака (мечеть) при одном из мазаров издавна пользовалась хераджем и танапом с населенной земли, причем вакф-намы совсем не имелось, а была одна лишь иноят-нама. Невзирая на отсутствие основного, так сказать, вакуфного документа, по силе одной только иноят-намы, областное правление определило «заключающиеся в вакуфном документе (?) земли признать подлежащими утверждению за лицами их заселившими, а взимаемый с них государственный поземельный налог обращать полностью на нужды мечети и мазара».

Совет генерал-губернатора, рассмотрев этот журнал общего присутствия, воздержался от какого-либо постановления, лишь ввиду неполучения от военного губернатора Самаркандской области и от 3-го инспектора народных училищ вышеупомянутых сведений о кары-ханах, ханаках и худжрах, отнюдь не указав на факт отсутствия подлинного основного вакуфного документа, ввиду чего за ханакой (мечетью) ни в каком случае не могло быть признано право дальнейшего пользования доходом с упомянутой земли. (Дело Канцелярии 1895 года № 97. Журнал Совета 28 сентября 1895 года № 35).

Под влиянием тех же вышеупомянутых причин у многих официальных лиц и учреждений, как это явствует из переписки, составился совершенно ошибочный взгляд на вакуфное право, не как на право владения и пользования неотчуждаемым имуществом, а лишь как на право освобождения обращенных в вакф предметов пользования от уплаты податей. Такой взгляд, при правильном понимании вышеизложенных тезисов шариата и подлежащих статей Положения об управлении края и в приложении ко всем вообще вакуфным имуществам, отнюдь не может считаться правильным, ибо, как это было уже выяснено выше, обеление не есть шариатом установленный атрибут вакфовла-дения, причем оно является лишь частной волей правителя, необязательной даже для его преемников, и не абсолютной отменой подати, установленной шариатом, а потому юридически и