Полтава - [122]
Когда носилки пронесли перед всеми полками, короля охватила вдруг зависть: все эти солдаты на рассвете встретятся с врагом, грудь в грудь, а он не сядет на коня и не бросится в водоворот сражения! Правда, они могут и погибнуть, на то солдаты, не короли, а его оберегает сам Бог. Только Всевышний одновременно и предостерегает от чего-то, но от чего? Чепуха те разговоры, будто король не заботится о тылах. Александр Великий перед походом вообще раздал имущество своим друзьям... Завтра наконец московитский царь увидит большую часть шведской армии!
Драбанты поставили носилки на свежескошенное сено, привядшее под солнцем. Оно приятно пахло. Фельдмаршал Реншильд, граф Пипер, генералы Лагеркрон, Спааре тоже прилегли на природном ковре, а немного поодаль был слышен приглушённый бас Левенгаупта, хриплый голос Росса, тонкий и скрипучий — Шлиппенбаха, весёлый — Штакельберга.
Где-то далеко на холмах пылали костры. Их было достаточно и позади, там, где в осаде осталась Полтава, непокорённая ещё и сегодня, да что она предпримет завтра, если в ней так мало пороха, как сказал перебежчик из царского лагеря?
И впереди, над лесом, куда клонился за тучами месяц, где царский ретраншемент, тоже вроде бы возносилось сияние. Лес вздымался отвесным утёсом. Там ничего не разглядеть. Это одна из азиатских загадок, которую приятно разгадывать и которую обязательно разгадает король.
Фельдмаршал Реншильд говорил возбуждённо, даже торжественно, будто на военном консилиуме, и король воображал, как шевелятся отдельные части его толстокожего, совершенно изуродованного рубцами лица, как ходят на нём колючие седоватые усы. Голос фельдмаршала изменился с того момента, когда король позвал его к себе и приказал вступить в командование армией. Правда, не дал ещё никакой диспозиции на генеральное сражение, но она будет дана на месте. Надоумит Бог... Главное — натиск!
Фельдмаршал из мрака спросил:
— Ваше величество! Полагаю, вам припомнилась встреча персидского царя Ксеркса с его воинами. О ней рассказано у Геродота. Ксеркс заплакал: через сто лет, мол, никого из молодых воинов уже не будет на свете!
Граф Пипер почувствовал праздность вопроса. Безусловно, об этой ночи, как и о завтрашнем дне, всё будет записано Нордбергом, Адлерфельдом, Понятовским — они где-то здесь, возможно, прислушиваются к королевским словам. Эта ночь войдёт в историю. Фельдмаршал тоже надеется войти в историю; хочется предстать перед потомками образованным и осмотрительным человеком — вот и ссылка на Геродота... Но королю вопрос понравился. Он ответил, что отлично помнит это место у Геродота.
Фельдмаршал продолжал приятный разговор:
— Ваше величество! После сражения нам достаточно будет победить лишь те шесть сотен пленных саксонцев, которые поставлены царём для защиты Кремля!
Фельдмаршал громко захохотал. Граф догадывался, что и его величество немного растянул тонкие напряжённые губы. Накануне они все долго и нервно смеялись в королевском шатре над принесённой перебежчиком новостью: Кремль в Москве защищают пленные саксонцы! Все царские солдаты собраны здесь, под Полтавой.
— Конечно! — хохотал и сейчас фельдмаршал. — Прижмём их к речке. Будут прыгать в утреннюю холодную воду! Бр-р-р!
Граф начинал злиться. Несколько дней тому назад Реншильд уже склонялся к мысли, что стоит отойти за Днепр, выждать там, когда крымские татары начнут раздирать царские земли. Реншильд хмурил лицо, надвигая на глаза потную шляпу, но сегодня, получив почётное назначение, разогнал на лице рубцы. И как возразить, если все хотят генерального сражения? Действительно — поздно отступать... А победа подвигнет на действия крымского хана.
— Ваше величество! — заговорил Пипер. Зная, что сейчас можно заслужить благодарность, если провести параллель между Александром Македонским и Карлом XII, граф не стал этого делать, хоть отлично запомнил произведения древнего писателя. — Наверно, у нас так же тепло. Принцесса Ульрика, ваша сестра, возможно, глядит на этот самый месяц.
Следуя за королевскими носилками, граф видел освещаемых факелами шведских воинов. При колеблющемся освещении они казались древними духами, о которых ему, ещё маленькому мальчику, рассказывала мать, старая крестьянка. Он помнил её голос, даже когда разбогател и стал графом — всё благодаря личным заслугам перед государством, которые и сейчас высоко ценятся при дворе. Граф увидел свой замок недалеко от Стокгольма, свою молодую жену. Ему хотелось, чтобы и король припомнил родину, подумал наконец, какая ответственность ляжет на него, короля, завтра. Пусть ещё внимательней присматривается и прислушивается он к распоряжениям Реншильда. Пускай поскорее даёт диспозицию к баталии. Пусть использует при разработке её и такого опытного воина, как Левенгаупт.
Король не отвечал. Воцарилось продолжительное молчание. Стало слышно дыхание солдатских рядов. Солдатам разрешено было присесть на землю, но не разрешалось оставлять своих мест. Тишину разорвал голос фельдмаршала. Его поддержали Лагеркрон и Спааре. Даже Гилленкрок произнёс что-то льстивое сдавленным ото сна голосом. И тогда граф Пипер как-то неожиданно для себя самого, под этими чужими звёздами, совсем не похожими на шведские, на те, под которыми, возможно, стоит сейчас принцесса Ульрика, подумал, что именно льстивые разговоры и привели короля к сегодняшней непонятной ночи, за которой — загадочное утро. Что принесёт наступающий день королевским полкам? Победу — хорошо, а если... Ведь король, не имея пороха, взял из ретраншемента лишь четыре пушки. А сколько пушек выставят московиты? Правда, король возлагает надежды на неожиданность нападения. Но если московцы не прозевают? Ведь здесь их земля. Кто знает, не следят ли они и сейчас за каждым королевским передвижением? Что тогда скажут в Швеции первому министру графу Пиперу? Но что может изменить первый министр? На всё королевская воля. Если же будет пиррова победа... Московиты соберут новое войско, а король... А если поражение? Как тогда пробиваться к своим крепостям? Это будет похоже на анабазис, исход греков, так ярко описанный Ксенофонтом, когда десять тысяч эллинов после неудачного сражения пробирались на родину. Что ж, и это даст королю возможность помериться славою с героями античности.
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
В смутные времена появляются на исторической арене люди, которые впоследствии становятся темой исследования не одного поколения историков. Лжедмитрий — одна из самых ярких фигур такого рода. До сих нор не ясно его происхождение, до сих пор служит символом переменчивости народной любви стремительный взлёт самозванца и его страшная смерть. Станислав Венгловский обладает не только глубокими познаниями в области русской и польской истории, но также и умением строить увлекательный сюжет и облекать его в яркую литературную форму.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.