Полтава - [100]
— Где она? Ага, стерегите!
Петрусю всё ещё не верилось, что батька Голого казнили. Он спешился, снял шапку и приблизился к Галагану вплотную:
— Пан полковник! А где сейчас царь?
— Далеко! — Галаган удивлённо поднял бровь над длинным разрубленным носом: — Тебе-то зачем?
Петрусь опустил глаза. Тогда полковник обратился к Денису, который с не меньшим удивлением слушал брата, готовый ему помочь. Разве давно бросался Петрусь с супликой к самому Мазепе? Денис заспешил:
— Пан полковник! Мой брат — маляр... Намалевал когда-то Мазепу, а теперь хочет отыскать ту парсуну и уничтожить её.
Полковник в ответ махнул рукою и захохотал:
— И Мазепа пропадёт, казак, и парсуна его пропадёт! Сколько мазепинскнх парсун выбросили уже люди. А он много церквей настроил, это правда, больно Бога боялся. — И уже к Денису: — Видал, какого гультяйского атамана казнил Шереметев? Того самого, что мой маеток сжёг, собака! Я писал Шереметеву суплику. Пусть видят хлопы. И ты присматривайся, Денис. Скоро и у тебя будет маеток. Станешь городовым сотником. Славно ты докумекал, где ловить врага. Я прискакал к Волчьему Яру — нет. Ну... И для твоего брата что-то придумаем. Всё теперь в наших руках! А парсуну ту уничтожим! Не будет у нас и следа от предателя.
Полковник снова захохотал, погладил сотника по плечу. Распалённый недавним сражением, Денис тоже всхохотнул. Перед Петрусем возникло страшное зрелище на чёрной воде. Навсегда теперь осиротел Мишко.
Уже наедине Денис шепнул брату:
— Те два воза с добром — то для нас. Я поставил там казаков.
Петрусь понял, что на свете по-прежнему совершается кривда, а не ведал, знает ли о ней царь. Царь всё-таки далеко.
5
На коше немного утихло. Не каждый Божий день драки. Притихло же всё с того момента, как только хитроумный кошевой избавился от неугомонных голодранцев, послав их в кодацкую крепость, чтобы готовились там при первой возможности соединиться с царскими войсками.
Сам кошевой не торопился на помощь царю, а подбивал товариство требовать немедленного уничтожения днепровских городков. В слезах на большом красном лице с двумя одинаковыми рубцами посреди бровей просил послушать его совета. Просил, стоя и на высоком возу, и на земле. Казаки орали по-своему, как привыкли. Общего не получалось. Те казаки, кого старшина подпоила с вечера, к утру пели по-старому. За их вчерашние слова теперь цеплялись другие, кого старшина подпоила заново.
Марко не рвался в битву, пусть и против шведов, против врагов православной веры. Помнилось, как ветер раскачивал хлопские трупы, а воронье, срываясь с одной виселицы, тут же обседало соседние. Широкий Дон проносил плоты, уставленные такими же виселицами. Потому и драл Марко на Майдане горло, заглушая жилистых довбышей с короткими пальцами, которые в состоянии барабанить хоть целый день.
— Укрепляемся, братове! Чтобы не случилось с нами такого, как с несчастными донниками! Чтобы не резали нам носы и уши! Не втыкали задницами на колы! Не насаживали на колы наших голов! Царь пана не обидит! Нет!
Кровные товарищи поддерживали криками. И хоть Марко ходил теперь голодранцем, на него обратил внимание сам кошевой. Кошевой старался доказать, будто бы он и не знал, как не пускали запорожцев на Сечь.
Когда охотники к войне против шведа оставили кош, зажилые уговорили Марка ходить по соседним куреням и рассказывать, что творилось на Дону. Пускай, мол, товарищи знают чистую правду, которая открылась лишь теперь. Теперь все здесь: и бурлаки, и русские мужики, что поднимали руку на царя.
Вслушивались казаки в Марковы слова. А отправленные в Кодак слали назад гонцов и письма с вопросами, когда же их выпустят против шведа. Чего стоять? По Украине людской стон, хлопов и казацтва, над которыми издеваются безбожные захватчики. Церкви превращены в конюшни. Хаты и целые сёла, даже города — обращены в пепел.
И снова бушевала Сечь, слушая письма. Кошевому на майдане не дали и говорить. За полы длинного жупана перекинули через грядки воза прямо на снег.
— В воду его! Пускай Днепро-батько несёт к морю собачье тело!
— Пускай!
— Немедленно веди войско на соединение с православными москалями!
Мало кто отваживался кричать против царя. Кто отваживался — того нещадно били.
Гордиенко, измученный мыслями, простонал на земле возле воза:
— Завтра... Беру кошевого судью, писаря, девять пушек...
Атамановы слова остудили казацкие головы. Не все могли так просто отправляться, но никто не возражал против скорого выступления.
— Так бы и говорил! Слава кошевому!
Наутро стало известно, что кошевой берёт тысячу казаков. Остальные — догонят.
Марко не собирался ехать. Столько казаков наберётся и без него. Однако ему сказали, что ехать должен — отобран кошевым. А казацкое снаряжение не его забота. Поможет кошевой...
До самой Переволочной гуляли казаки. Зажиточные угощали бедных. Будто возродилось казацкое братство. Каждого взяла за сердце судьба Украины.
Марко начинал верить: пусть и развелось на свете кандыб, но Бог видит кривду. Возвратятся на кош запорожцы, которые будут воевать против шведа, — то ли будет значить Кандыба? Гё... А Марко... Вчера был гол, а кошевой выделил из своих табунов доброго коня, из войсковой казны отсчитал золотых монет — справил себе казак всё нужное. И душа умершего побратима Кирила Вороны гоже помянута.
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
В смутные времена появляются на исторической арене люди, которые впоследствии становятся темой исследования не одного поколения историков. Лжедмитрий — одна из самых ярких фигур такого рода. До сих нор не ясно его происхождение, до сих пор служит символом переменчивости народной любви стремительный взлёт самозванца и его страшная смерть. Станислав Венгловский обладает не только глубокими познаниями в области русской и польской истории, но также и умением строить увлекательный сюжет и облекать его в яркую литературную форму.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Исторические миниатюры Валентина Пикуля – уникальное явление в современной отечественной литературе, ярко демонстрирующее непревзойденный талант писателя. Каждая из миниатюр, по словам автора, “то же исторический роман, только спрессованный до малого количества”.Миниатюры, включенные в настоящее издание, представляют собой галерею портретов ярких исторических личностей XIX веков.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошли вторая книга.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.